Отчего не ходить в походы,
И на подвиги не пускаться,
И не странствовать год за годом,
Если есть куда возвращаться?
М. Семенова
Небо было плотно занавешено серыми свинцовыми тучами, низко свисающими над кораблем. Вдали они и вовсе сливались с тяжелым плотным морем, которое мало чем отличалось от них по цвету. Холодный северо-западный ветер то и дело выхватывал пригоршни солоноватых брызг у мелкого дождя, моросящего уже вторые сутки подряд, тоже не по-весеннему нудного и противного, и резко бросал их в лица пассажиров. Те недовольно морщились, но ничего не могли поделать – небольшой навес, устроенный на корме, слабо защищал от непогоды. Скучившиеся под ним люди даже не дрожали от холода – настолько они устали. Сил доставало только на то, чтобы тупо смотреть на водную гладь и мечтать, что все это когда-нибудь закончится.
К тому же чуть ли не три четверти путешественников, следующих к далеким берегам неведомой Ливонии, изрядно мучились от нескончаемой качки. То и дело кто-то из них, даже не задумываясь о приличиях, торопливо подходил к низенькому деревянному бортику, огораживающему края палубы, чтобы поделиться с морскими волнами скудным содержимым своего желудка.
Относительно здоровыми выглядели лишь четверо: рыцарь, уже в приличных летах, пышная белокурая женщина того же возраста, что и рыцарь, щуплый мужчина, уже пожилой, судя по проседи в небольшой бороде, а также совсем молоденький юноша. О занятиях последнего трудно было сказать что-либо определенное. Достаточно нарядная одежда указывала на его знатность, но скудные пожитки, уместившиеся в один узелок, красноречиво свидетельствовали о небольших достатках.
– Если вам угодно, достопочтенная Розамунда, то, дабы хоть чем-то скрасить наше утомительное путешествие, я даже готов спеть вам самую странную песню из всех, которые слышал в Кастилии.
Эти слова были адресованы девушке, лежащей на куче какого-то тряпья, которая только слабо улыбнулась ему в ответ посиневшими от холода губами.
Вместо нее откликнулась пышная особа.
– Мы с радостью выслушаем вас, милейший рыцарь дон Хуан, – произнесла она хрипловатым низким голосом, в который постаралась вложить максимум любезности. – Однако, прежде чем вы начнете, хотелось бы узнать, почему вы назвали эту песню странной.
