Влад Тарханов
В августе сорок второго
(Проект «Вектор»)
Из цикла «Игры в солдатики»
Вступление
Москва. Объект 26/6716. 1 августа
1942 года.
Десять часов утра. Он появился как
всегда, минута в минуту. Дверь неслышно открылась и в комнату
прошел человек в форме НКВД с погонами лейтенанта госбезопасности.
В руках человека была папка со списком вопросов, которые он должен
был задать своему подопечному. Рудольф не знал, кто придумал
подсунуть ему этого следователя с еврейской фамилией и выраженными
семитскими чертами лица, тем не менее, вынужден был признать, что
следователь более чем профессионален и более чем корректен. Сначала
Марк Моисеевич Прельман вытащил отпечатанный протокол их прошлой
беседы на немецком языке, который Гесс стал внимательно вычитывать.
Как всегда, неточностей и подтасовок не было – и вопросы, и ответы
были переданы точно, без купюр и дополнений. Сначала, после его
захвата и доставки в Москву, допросы были почти что ежедневными и
находился Рудольф на каком-то жутко секретном объекте, подземной
тюрьме, из которой не было выхода наверх: его доставили сюда по
подземной дороге. Глаза пленника были завязаны, но слух его
подвести не мог, а стук двигающегося вагончика по стыкам рельс
нельзя ни с чем перепутать. Сюда раз в день доставляли врача,
который следил за его состоянием. Дважды возили заключенного на
обследование, а в сентябре повезли на операцию. После операции он
оказался в этом объекте, который представлял собой загородный дом,
надежно охраняемый. Но тут он мог бывать на свежем воздухе. Война
длилась почти уже год. После двухчасовой беседы Рудольф пообедал и
вышел на прогулку. Августовский густой лес за высоким забором
хорошо скрадывал летнюю жару, Гесса сопровождал охранник, что
сделать, такова его горькая доля. Попыток самоубийства (и было две:
на подводной лодке и в подземной тюрьме) заключенный больше не
предпринимал. Если бы не высокий забор и колючая проволока по
периметру – вообще можно было считать, что он находится на отдыхе в
каком-то скромном загородном доме средней руки немецкого бюргера. У
ворот стоял лейтенант Прельман, капот машины был открыт, и водитель
там копошился, громко комментируя происходящее. Гесс начал изучать
русский язык, но эти выражения были ему неизвестны, хотя об общем
смысле он догадывался. Рудольф подошел к лейтенанту, охранник ему
не препятствовал.
