ЮЛЯ
— Вы ошиблись, я вас не знаю, — грубо бросаю в лицо мужчине.
Он отец моей дочери, но я ни за что не признаюсь.
Я знаю, зачем он здесь. Случайно узнал про дочь и примчался.
Мечтаю провалиться на этом самом месте. И никогда-никогда больше не видеть этого человека. Заглядываю в знакомые темные глаза, вспоминая все то, что чувствовала, когда осталась одна. Боль, обиду. Злость и разочарование, не знающие границ. А теперь…
Его лицо недоверчиво вытягивается. Мужчина из моего прошлого пораженно осматривает меня с ног до головы, не в силах поверить своим ушам. Вот так, господин Айдаров. Считай, что я забыла тебя так же быстро, как и ты меня.
А что он хотел? Узнать, как жизнь? Серьезно? Он бросил меня пять лет назад. Просто наигрался и выбросил, как ненужную вещь. Сказал, что по-настоящему у нас с ним никогда ничего не будет.
Как жизнь? Была прекрасна, пока я не встретила ЕГО.
Сейчас к его губам приклеена неприятная ухмылка. А лицо с каждой секундой все больше угрожающе темнеет. И мне отчего-то становится страшно.
— Аня! Домой! Поскорее! — взволнованно зову дочь. Его дочь. И он совершенно точно знает об этом…
Анюта тут же подскакивает ко мне. Она улыбается от счастья: соседский мальчик разрешил ей погладить своего щенка и подержать поводок.
Секунда… и они смотрят друг на друга. Они смотрят. Друг. На друга. Сердце колотится, как сумасшедшее, адреналин стучит в висках, но я стою без движения, ни один мускул на лице не дрогнул. Лишь только крепче сжимаю детскую ладошку. Я выстою. Я смогу.
— Я не пойму, — предупреждение в его голосе звучит, как неприкрытая угроза, — тебе поздороваться влом, Юль?
Анюта чуть наклоняется ко мне, но тихий доверительный шепот ее отец однозначно слышит:
— Мама, этот дядя знает, как тебя зовут.
— Дядя обознался, — сглатываю, запинаясь и наблюдая, как Адам зло стискивает челюсти в ответ на мои слова и опасно прищуривается. — Впервые его вижу.
Последняя фраза в зловещей тишине прозвучала, как выстрел.
Не могу больше. Не могу здесь находиться. Нужно скорее уходить.
Легкий поворот головы, и я замечаю соседку — виновницу торжества. И не только ее. И сразу все становится на свои места. Не ожидала я, что Олечка пойдёт на это. Я ведь ее просила… искренне просила ничего мужчине не рассказывать!
Боже, я до сих пор помню тот день, когда Айдаров, улыбаясь, произнёс, словно само собой разумеется:
