Часть 1. Граница.
Глава 1
-Андрей, подъем – кто-то сильно тряс
его за плечо, старательно разгоняя черное небытие сна.
Тишина казармы утонула в скрипе
панцирных сеток и топоте десятков ног по скобленному дощатому полу.
Виски и затылок заломило от внезапно навалившейся боли. Несколько
секунд он лежал, пытаясь прийти в себя и сообразить, где находится,
в голове полный сумбур, волной нахлынули воспоминания, свои и
чужие, понять какие из них принадлежат его прошлой сущности, какие
нынешней было сложно.
- Стоп, какой еще прошлой? - парень
почувствовал, что сходит с ума.
- Где я? Кто я? - метался в гудящей,
как чугунный котел, черепной коробке чужой голос.
- Андрюха, ты чего? Вставай, старшина
в нарядах сгноит - над ним склонился парень лет двадцати смуглый,
скуластый, с ежиком черных коротко остриженных волос, на нем
голубая трикотажная майка и защитные допотопные галифе - ты чего,
заболел?
- Что здесь происходит? - в поле
зрения возник сивоусый крепыш лет тридцати, одетый в защитную
гимнастерку без погон, с "пилой" из четырех треугольников в зеленых
петлицах с эмблемой в виде двух перекрещенных винтовок, и зеленую
же фуражку с синим до черноты околышем и малиновым кантом - боец
Карасев, почему лежите? Вы что больны?
- Товарищ старшина - откликнулся
брюнет - болен он, вроде как не в себе и бледный весь. Может, я за
санинструктором сбегаю?
- Отставить санинструктора - сивоусый
окинул больного подозрительным взглядом - боец Галиулин, возьмете с
собой одного помощника и доставите бойца Карасева в медпункт.
- Слушаюсь, товарищ старшина -
вытянулся Галиулин, и заорал кому-то - Саша Наливайко, давай ко
мне.
На зов явился огромный детина, с
огненно рыжей, коротко остриженной шевелюрой. Вдвоем они подхватили
больного, помогли ему подняться и натянуть тяжеленные кирзовые
сапоги, выудив их из-под табурета стоящего возле кровати. На
табурете, как успел заметить Андрей, лежала аккуратно сложенная,
защитного цвета униформа, явно довоенного пошива с такими же
зелеными как у старшины петлицами. Отсутствие на них каких-либо
знаков различия ясно говорило о том, что выше рядового в этой жизни
парень еще не дослужился. Тем временем голоса в голове угомонились,
боль стала постепенно отпускать и мысли обрели некоторую стройность
и упорядоченность. Воспользовавшись моментом, он успел мельком
обозреть нынешнее свое облачение: ничего примечательного: огромные,
почти до колен черные трусы и такая же, как у всех остальных
голубая, слегка растянутая майка.
