1
Мадрид, Испания, апрель 2003 года
Старый епископ умирал…
Он уносил с собой в могилу тайну, отчетливо осознавая, что молчание не украсит его смерть.
Неожиданно улыбнулся, вспомнив поговорку: «На смерть и на солнце во все глаза не взглянешь». Даже если зрение твое острое, как у сокола, и ты умрешь с открытыми глазами, все равно они запечатлеют лишь этот мир. В них не отразится даже черта, разделяющая жизнь на земле и вечную жизнь на небесах, называемая смертью.
Епископ Рейтер лежал на жесткой кровати, укрытый до груди тонким белым одеялом. У изголовья умирающего сидел Петр Юсупов. Он склонился над священником, повинуясь жесту его иссохшей за восемь с половиной десятков лет руки, и против воли не мог представить его молодым, хотя бы тридцатилетним…
Епископ прошептал на ухо единственному в этой комнате человеку:
– Quo vadis?
Две тысячи лет тому назад на этот вопрос апостола Петра, бежавшего из Рима от легионеров Нерона, Христос с крестом на плечах ответил: «Иду в Рим, чтобы снова быть им распятым». И стал невидим. Апостол, страдая за Иисуса, возвратился в «город без границ» и был заточен в Мамертинскую тюрьму.
Юсупов принял слова епископа за бред умирающего, покачал головой и снова выпрямился.
– Пойдешь ли ты за мной? – прозвучал более четкий, но в то же время пугающий вопрос священника.
«Пойти за ним? – Юсупов непроизвольно дернул плечами. – Умереть, что ли?»
Он не стал скрывать улыбки – несмотря на то что Рейтер, казалось, смотрел на него в упор. Старик был страшен: тонкие седые волосы рассыпались по плечам, кожа на руках и шее пугала рубцами от глубоких ожогов; а там, где не было шрамов, кожа высохла и истончилась до состояния пергамента.
Епископ поднял тонкий и длинный палец, призывая слушателя к вниманию. Юсупов услышал лишь одно слово на родном языке священника:
– Mysterium.
Оно означало тайну, таинство. У древних греков и римлян – тайный религиозный обряд с участием в нем только посвященных.
Епископ заговорил неожиданно окрепшим голосом:
– Тайны – это оплот всех орденов. И нашего ордена тоже. Что делает нас могущественными? Отвечай, сын мой, – потребовал он.
– Хранение тайны, монсеньор, – ответил Юсупов.
– Во все времена, – продолжил священник, – в тайны любого христианского ордена посвящали не всех, и по принципу, который ты знаешь и скажешь его сейчас для меня. Ну же, – поторопил он Юсупова, – у меня мало времени.