ДЕТСТВО.
Я не помню своего отца. Нет, он конечно же был, говорят у нас
была дружная семья. Но для меня он проходил как-то фоном. О нем
сохранились редкие воспоминания, вызывающие скорее отторжение, или
безразличие, чем что-то иное. Никакого чувства привязанности или
любви к нему я никогда в жизни не испытывал, разве что уж в самом
раннем детстве, но честно говоря я не помню о таких случаях.
Все что я когда-то получил от своих родителей, воспитание,
какие-то умения, навыки или что-то еще, дала мне именно мама. За
что я очень благодарен ей.
Родился я в Алмалыке, небольшом узбекском городке в семидесяти
километрах от Ташкента. Правда прожили мы там не долго, вскоре мама
добилась своего перевода в Ташкент, где жили ее родители и мы
вместе с отцом переехали туда.
Все, что я помню из своего детства проходило именно там, в
Ташкенте.
После переезда в Ташкент, какое-то время моя семья жила в
комнате маминых родителей, но чуть позже мама сумела добиться
выделения ей двухкомнатной квартирки в старом, еще дореволюционной
постройки доме на улице Кочуринера и мы все включая бабушку и деда,
переехали туда.
Когда-то это были казачьи казармы. Позже сменив несколько
владельцев и заполучив в своей архитектуре несколько дополнительных
внутренних перегородок, дом превратился в жилой. Это был длинный
«П»-образный барак, поделённый на крохотные комнатушки, и чем-то
напоминающий коммунальную квартиру. В верхней его перекладине
имелись высокие деревянные ворота с калиткой. Распахнув их, во двор
спокойно мог въехать грузовик. Который и появлялся у нас раз в
неделю, очищая помойку от бытового мусора, которая находилась в
дальнем конце двора, между ножками «П». Там же имелось и деревянное
строение с огромной ямой под ним и служащее для отправления
естественных надобностей. Представляю, как жилось людям чьи
квартирки находились рядом с этими удобствами. Запах
распространялся чуть ли не на весь двор.
Там же, неподалеку от туалета и мусорки, находились и сараюшки,
в одной из которых отец сделал для себя нечто похожее на
мастерскую. И где родители хранили зимой овощи и ненужные сейчас
вещи, которые возможно могут пригодиться в дальнейшем. Не принято
было в то время избавляться от подобного, потому и складывалось все
про запас.
Отлично помню огромное дерево шелковицы, или как его называли у
нас – тутовника, росшего справа от входа во двор. Дерево было очень
старым, пышным и высоким. Или казалось мне таким в силу моего роста
и возраста. Помню в момент созревания, бабушка просила соседского
мальчишку, который лез на дерево и собирал для меня его сочные
вкусные плоды. Они были совсем небольшие размером с половинку
мизинчика ребенка, а формой напоминали ягодку малины или черники.
Скорее именно последнюю, потому что были темно-синего цвета и
необычайно вкусными.
