Пролог
Одинокий кречет кружил в беспощадной синеве степного неба.
Великий хан с рассвета следил с вершины холма за полетом крылатого
охотника. Позади неподвижной фигуры на вытертой циновке замерли
трое умудренных годами мужей. Одеты по-походному, в добротные
доспехи. Сходство лиц подсказывало — почтительные сыновья готовы
внимать каждому слову своего повелителя. Однако отец молчал.
Бесстрастное морщинистое лицо, задубевшее от степного ветра и
солнца, обращено к восходу, где парил кречет.
Небывалая сушь пала на степь, а следом за ней пришла и крылатая
беда — саранча. Сжирая все на своем пути, она прошлась по травяному
морю, оставляя после себя пустыню. Чуя невзгоды, кочевые племена
пали к ногам Великого Хана, моля избавить от голодной погибели.
Степь оскудела. Кречет впустую нарезал круги над балкой, где
шелестели на ветру мертвые ободранные листья — саранча не оставила
после себя ничего живого… Вдруг вдали запылило, показались
всадники. Но и это не тронуло ни птицу, ни старого степняка.
Казалось, Великого Хана не волновало ничто земное — ни огромный
лагерь, похожий на город из кибиток, навесов и походных домов у
подножия холма за его спиной, ни приближающийся отряд.
Всадники подъехали к холму и спрыгнули с коней. Рослый воин с
тяжелым мешком на спине торопливо взобрался по склону, рухнул перед
стариком на колени и вывалил ношу на жесткую траву. Отрубленные
головы рассыпались, а одна из голов покатилась вниз по склону, и
вестник прихватил ее за волосы, водрузив поверх остальных.
— Великий Хан… — прошептал всадник, ужасаясь своей неловкости, и
зарылся лицом в землю.
Старик наконец опустил глаза и оглядел гостинцы. Задержал взгляд
на голове, которая теперь венчала страшную пирамиду. Бледная улыбка
тронула тонкие губы старика.
— Юрай и после смерти страшится меня и хочет убежать, — негромко
произнес старик и сыновья за его спиной громко расхохотались.
Черноволосый с проседью воин вышел вперед и вытолкнул носком
расшитого сапога беспокойную голову из кучи других. Предсмертная
гримаса исказила черты лица покойного, но и сейчас в нем без труда
угадывались родственные черты всех четверых: отца и сыновей.
— Рассказывай, — приказал старик, и вестник поднял голову.
— Он увел нас, железносердный. Увел со своими ближниками нас к
заходу, а кочевье тронулось, ушло к границе.
