Ей опять снился тот же сон.
Снова – все тот же кошмар.
Она входит в комнату. В ту самую, что и тогда, наяву. Только сейчас она беззащитна. Руку не оттягивает тяжелая, страшная и безопасная сталь пистолета.
Она входит в страшную чужую комнату с пустыми руками. На ногах у нее туфли на высоченном каблуке. Бедра скрыты под длинной юбкой. Однако сверху по пояс она обнажена и поэтому чувствует себя совсем не решительной – как тогда, наяву, – а абсолютно беззащитной.
Она входит… Комната с высокими потолками – пуста. Темные гардины на высоких окнах закрыты до самого потолка, и от этого в большой комнате царит полумрак.
Пусто. Сумрачно. Нет никаких причин бояться…
Однако она чувствует: за шторами кто-то есть. Плотные гардины чуть колышутся – но не от ветра из окна.
Она чувствует: там, за шторами, прячутся люди.
Люди… Или – что-то еще.
От этого ей очень страшно. С обнаженной грудью и без пистолета она чувствует себя совершенно беззащитной.
Она не может двинуться с места. Не может повернуться и уйти. Ноги словно приросли к полу. Ей хочется закричать, проснуться (в глубине сознания она все-таки понимает, что это – сон)… Но не получается. Ее рот залеплен скотчем? Или, как тогда, в реальности, заткнут грязной тряпкой?
И в этот момент (она по-прежнему стоит на пороге сумрачной комнаты с высокими потолками) шторы на окнах начинают разъезжаться.
Разъезжаться – сами по себе, очень медленно. И она видит, что в просвете штор – никого нет. Там пусто. Тюлевая занавеска. Окно… И она понимает, что за гардинами никто не прячется. Но шторы все равно – едут и едут в разные стороны: медленно, медленно, медленно… И от этого так страшно, так страшно!..
В этот момент она всегда кричит и просыпается.
Сегодня Женю ждал триумф.
Она добилась этого. Заслужила. Прорвалась!
Всего год назад Женя Марченко была почти никем.
Нет, голодать ей, конечно, не приходилось. Она служила на крепкой должности, регулярно получала зарплату, но при этом – совершенно терялась в толпе московских белых воротничков. Одна из клерков, ничего больше. Провинциалка – без родителей, без квартиры, без связей.
Правда, неприхотливые однокурсницы Жени – провинциалки, как и она, – считали, что ей здорово повезло. Марченко, в отличие от них, зацепилась за Москву. Ей никогда не приходилось работать продавщицей газет в мерзлом подземном переходе, она сидела в теплом офисе, ее кормили бесплатными обедами…
