Дни горели белым огнем. Земля была горячая, деревья тоже были горячие. Сухая трава шуршала под ногами.
Только вечерами наступала прохлада.
И тогда на берег стремительной реки Катуни выходил древний старик, садился всегда на одно место – у коряги – и смотрел на солнце.
Солнце садилось за горы. Вечером оно было огромное, красное.
Старик сидел неподвижно. Руки лежали на коленях – коричневые, сухие, в ужасных морщинах. Лицо тоже морщинистое, глаза влажные, тусклые. Шея тонкая, голова маленькая, седая. Под синей ситцевой рубахой торчат острые лопатки.
Однажды старик, когда он сидел так, услышал сзади себя голос:
– Здравствуйте, дедушка!
Старик кивнул головой.
С ним рядом села девушка с плоским чемоданчиком в руках.
– Отдыхаете?
Старик опять кивнул головой. Сказал:
– Отдыхаю.
На девушку не посмотрел.
– Можно я вас буду писать? – спросила девушка.
– Как это? – не понял старик.
– Рисовать вас.
Старик некоторое время молчал, смотрел на солнце, моргал красноватыми веками без ресниц.
– Я ж некрасивый теперь, – сказал он.
– Почему? – Девушка несколько растерялась. – Нет, вы красивый, дедушка.
– Вдобавок хворый.
Девушка долго смотрела на старика. Потом погладила мягкой ладошкой его сухую коричневую руку и сказала:
– Вы очень красивый, дедушка. Правда.
Старик слабо усмехнулся.
– Рисуй, раз такое дело.
Девушка раскрыла свой чемодан.
Старик покашлял в ладонь.
– Городская, наверно? – спросил он.
– Городская.
– Платют, видно, за это?
– Когда как, вообще-то. Хорошо сделаю, заплатят.
– Надо стараться.
– Я стараюсь.
Замолчали.
Старик все смотрел на солнце.
Девушка рисовала, всматриваясь в лицо старика сбоку.
– Вы здешний, дедушка?
– Здешный.
– И родились здесь?
– Здесь, здесь.
– Вам сколько сейчас?
– Годков-то? Восемьдесят.
– Ого!
– Много, – согласился старик и опять слабо усмехнулся. – А тебе?
– Двадцать пять.
Опять помолчали.
– Солнце-то какое! – негромко воскликнул старик.
– Какое? – не поняла девушка.
– Большое.
– А-а… Да. Вообще красиво здесь.
– А вода вона, вишь, какая… У того берега-то…
Конец ознакомительного фрагмента.