Мало кому доводилось видеть настоящее поле боя. Может, несколько
ветеранов горячих точек способны припомнить нечто подобное, да и то
вряд ли. Нынешняя манера ведения боевых операций и реальных
столкновений резко отличалась от средневековой мясорубки честным
железом и магическими заклинаниями. Вспоротые клинками животы,
отрубленные топорами конечности и головы, расплющенные стальные
панцири брони с нежной начинкой внутри. Магические способы убийства
не отставали по зрелищности оставляемых последствий - обугленные до
кости кисти рук, оплывшие от кислотных испарений лица, прошитые
насквозь каменными или ледяными шипами тела. В привычном мне, плане
живых, тела практически сразу окутывались светящейся дымкой, через
которую виден был лишь контур поверженного врага для сбора лута,
поле битвы там бы выглядело даже красиво. Тут же, в смрадном
воздухе, густым киселём плескался ужас и смерть.
Я шёл по неизвестному полю брани, в не менее неизвестном
мне плане посмертия, с тревогой поглядывая на таймер отведённого
времени для прохождения классового квеста. Испытания, способного,
как многократно облегчить мою дальнейшую игру, как и превратить её
в полную невозможность. Но ставки сделаны, пути назад отрезаны, и я
с маниакальной упёртостью продирался вперёд, к светящемуся на
горизонте шпилю неизвестного строения. Я был абсолютно наг, ни
оружия, ни снаряжения, ни самого завалящего фиала с эликсиром в
девственно пустом инвентаре. Даже ненавистный рабский ошейник,
нацепленный предателями и сосущий весь, получаемый мной опыт,
куда-то пропал!
Ещё не веря, я, раз за разом касался обнажённой шеи, где
обычно покоилась ненавистная и не снимаемая деталь моей экипировки.
Хотя и я радовался избавлению от ошейника, но нагота доставляла
немало проблем и дискомфорта. Босые ноги, проваливающиеся в густую,
липкую грязь то и дело напарывались на острое железо брошенного
оружия. Я шипел от боли от многочисленных порезов, с тревогой
всматривался в показатели очков жизни в интерфейсе, которые
неумолимо убывали, исправно регистрируя многочисленные раны. Когда
уровень ХП опускался ниже тридцати пунктов, я усаживался на долгую
естественную регенерацию. А потом снова выдвигался в путь. Почему
не взял хотя бы обувь с поверженных? Ведь земля вокруг буквально
усеяна экипировкой на любую расу и класс. Во-первых, мне был
противен сам факт мародёрства - я не знал, кто столкнулся в
противостоянии на этом поле, кто тут полёг за правое дело, а кто
был из числа плохишей. Хотя, у каждой стороны своя правда, своя
мораль и свои мотивы. Во-вторых, тут сплошняком лежали топовые
бойцы неизвестных армий, уровнями не меньше сотого, да я ничего из
валяющегося даже поднять не могу со своим-то первым уровнем. Да и
просто, тревожить усопших казалось кощунственным и аморальным. Вот
такой вот я принципиальный, да!
