Западная пустыня, 523 год до Рождества Христова
Мухи изводили грека все утро. К невыносимой жаре, долгим переходам по раскаленному песку, скудной пище добавилась новая пытка. Послав проклятие богам, он с размаху шлепнул ладонью по щеке – в стороны брызнули капли пота, но надоедливой твари удалось спастись.
– Чтоб тебя! – Грек со злостью плюнул на песок.
– Не обращай на них внимания, – заметил шагавший рядом с ним воин.
– Не могу. Они сводят меня с ума. Не иначе их наслал на нас враг.
Его сосед пожал плечами.
– Похоже на то. Говорят, аммонитяне знаются с колдовскими силами. Я слышал, они умеют оборачиваться в свирепых зверей – львов, шакалов.
– Они умеют оборачиваться во что угодно, – буркнул грек. – Ничего, дай мне только до них добраться. Я заставлю их заплатить за все наши мучения. Четыре недели мы торчим в этом пекле! Четыре недели!
Не останавливаясь, он снял висевший на плече кожаный бурдюк, с отвращением хлебнул почти горячей, маслянистой воды. Боги, как ему хотелось сейчас оказаться у прохладного горного родника в Наксосе! Уж в нем-то вода не похожа на ту, которая остается после купания потных лошадей.
– Надоело мне ремесло наемника. Хватит, последний поход!
– Ты уже зарекался.
– Все, кончено. Вернусь в Наксос, найду жену, куплю надел земли и засажу его оливковыми деревьями. Оливы – те же деньги!
– Покой быстро надоест.
– Вот уж нет! – Грек еще раз хлопнул по щеке, и вновь безрезультатно. – Клянусь! На этот раз все будет по-другому.
На этот раз все действительно было по-другому. Двадцать лет грек провел на чужих войнах. Срок немалый, и он знал, что больше не в состоянии идти из марша в марш. Да и старая рана от вражеской стрелы в последний год дает о себе знать слишком часто. Он уже с трудом поднимает щит. Все! Последний поход, и домой, на родной остров, под уютную сень оливковых деревьев.
– Скажи, а кто они такие, эти аммонитяне? – Грек сделал еще один глоток.
– Понятия не имею. У них есть какой-то храм, который Камбис решил разрушить. В храме, видишь ли, живет оракул. Больше мне ничего не известно.
