Барон Вэль-Вира велиа Гинсавер сидел в резном деревянном кресле и апатично перебирал можжевеловые четки.
Ноги его были накрыты медвежьей шкурой, взгляд бесцельно блуждал по пустому залу для аудиенций. Справа от барона на треножнике лежали свежие угли. То и дело Вэль-Вира подносил руки к треножнику и подолгу грел их.
С тех пор как погибла Радна, он все время чувствовал холод и никак не мог согреться. Как будто Радна забрала с собой часть его жизненного тепла. Иногда Вэль-Вире казалось, что дни его сочтены и вслед за Радной уйдет и он сам.
Дверь зала распахнулась. На пороге возник дворецкий. Судя по выражению его лица, он был готов к незаслуженной взбучке со стороны господина.
– Милостивый гиазир, извольте принять… – начал дворецкий, но Вэль-Вира грубо оборвал его:
– Я что, плохо объяснил тебе? Меня не беспокоить!
– Вы очень ясно объяснили, милостивый гиазир. Очень ясно. Но только там бароны Маш-Магарт пожаловали. Барон Шоша и баронесса Зверда.
– Да хоть владетели воздуха и тверди! – взревел Вэль-Вира.
От пережитого горя его рассудок стал нечуток к таким аристократическим безделкам, как этикет или благоговение перед владетелями воздуха и тверди.
– Но мы не можем их не принять! Это будет более, чем оскорбление, – частил дворецкий. – К тому же они приехали выразить соболезнования в связи с вашей, то есть нашей, – поправился дворецкий, – утратой.
Вэль-Вира бросил на дворецкого яростный взгляд. Впрочем, осмысленности в нем теперь поприбавилось. Дворецкому показалось, что его увещевания подействовали.
– Ах, соболезнования! Вот оно что! Они приехали выразить соболезнования! Ну тогда милости просим, – со злым сарказмом заключил Вэль-Вира.
Некоторое время спустя в зале появились бароны Маш-Магарт: одетая в траурные белые одеяния баронесса Зверда, чья резкая, агрессивная красота всегда настораживала Вэль-Виру, и ее супруг барон Шоша – невысокий, немного тучный, но очень крепкий мужчина, с виду тянущий лет на сорок.
Войдя в зал, бароны церемонно опустили глаза долу.
– Любезный сосед наш, друг, брат. Прознав о вашей утрате, мы не могли не содрогнуться в ужасе. Смерть госпожи Радны была огромной потерей для нас. И напоминанием о том, что всякая жизнь имеет конец. В том числе и наша.
Покончив со своей методичной декламацией, Зверда выразительно посмотрела на мужа. Барон Шоша, сделав невероятно серьезное лицо, пророкотал:
