– Спи! – Он поправил одеяло и взял ее за руку. – Завтра у нас будет еще один день. Целый день, представляешь?
Она послушно закрыла глаза, улыбнулась:
– Споешь мне что-нибудь?
– Колыбельную?
– Просто песенку. Про снег. Про Новый Год. И про исполнение желаний.
– Спою. – Он знал очень много песен. А если подходящей песни не существовало, он сам ее придумывал.
«Снежинки – маленькие феи,
Кружат, скользят с небес к земле.
И на душе у всех теплеет,
И год встречаем мы в тепле…»
* * *
Его привезли перед Рождеством, два года назад, тихим снежным утром. Он лежал в большой черной коробке, похожей на гроб, и она, посмотрев на него, даже немного испугалась. Но потом он открыл глаза, улыбнулся и сказал:
– Здравствуй, бабушка. Как тебя зовут?
– Ангелина, – ответила она, отчего-то смущаясь.
– А я Джонни. Друг. Будем знакомы… – У него был приятный голос с легкой хрипотцой, так похожий на голос ее внука – единственного сына единственной дочери.
– Будем знакомы, Джонни, – сказала она, кутаясь в старое пальтишко, и не зная, радоваться ли этому знакомству.
* * *
Он закончил петь, помолчал немного, слушая ее дыхание, зная, что она не спит, а потом спросил:
– Помнишь, как мы встречали наше первое Рождество?
– Да. Ты приготовил индейку, а я сделала пирог.
– А потом я нарядился Сантой.
– И я тебя немного боялась.
– Ты просто еще не привыкла тогда.
– Да.
– Сейчас не так.
– Совсем не так.
– И дальше будет еще лучше.
– Да. И однажды он вернется.
– Обязательно.
– Спасибо тебе, Джонни. – Она не открывала глаз.
– Спи, Ангелина. – Он держал ее за руку.
* * *
Она выиграла его в лотерею. Купила билет у постучавшегося в дом распространителя, только лишь для того, чтобы этот напористый молодой человек поскорей убрался.
А ненужный билет этот принес ей счастье.
Ей было восемьдесят три года, она плохо видела и не очень хорошо слышала, она мучалась одышкой, и боялась за свое сердце. Она уже не верила, что ее жизнь может измениться. Она считала, что ее жизнь может лишь закончиться. Не то, что бы она ждала смерти, но она часто – вернее, постоянно – о ней думала.
А потом – после того Рождества – все вдруг переменилось.
И она уже не раз размышляла о том, как бы найти того коммивояжера и поблагодарить его.
* * *
Она заснула, и он осторожно отпустил ее руку.
В окошке светилась рябая луна, старинные ходики на стене звонко отщелкивали секунды, в каминной трубе вздыхал ветер.
