«Одиночество - это еще не самое скверное в дни испытаний; самое
скверное - сидеть сложа руки».
Голсуорси Дж.
Гоблинов было трое.
Я заметил их не сразу, поскольку был занят ответственным делом:
я осторожно и нежно вытаскивал трепыхающуюся перепелку из
проволочной петли. К этим птицам у меня особенное отношение: вот
уже семь лет я пытаюсь их одомашнить.
Гоблинов почуял Туз - мой старший пёс, единственный из всей
своры, кто сегодня пошел со мной в лес проверять ловушки. Он
несмело тявкнул в сторону тёмного ельника, изобразил подобие
охотничьей стойки, но уже через три секунды жалко заскулил и
спрятался за моей спиной.
Собаки почему-то боятся гоблинов. Даже псы, что готовы броситься
на семью великанов-огров, поджимают хвосты и по-щенячьи писаются,
стоит поблизости появиться низкорослой горбатой фигуре с кривыми
ногами и пятнистой плоской рожей.
Почему так – я не знаю.
Гоблины плохие бойцы, они падальщики. Я, вооружившись обычной
рогатиной, могу выйди один на один с этой тварью и победить. Если
их будет двое – мне хватит большого ножа и короткой палки, чтобы
разобраться с ними обоими. Но вот трое...
От трех гоблинов можно ждать больших неприятностей.
Гоблины – они как шакалы. В стае они наглеют. А наглость очень
часто значит больше, чем сила и оружие...
Я убрал перепёлку в мешок и затянул его горловину. Посмотрел на
близкий плотный ельник, недоумевая, что могло испугать опытного
Туза. Поднял с земли короткое копье. Встал, выпрямился, не отрывая
взгляда от темного леса.
Что там? Кабан? Медведь? Или кто-то из обратившихся тварей?
Я ждал чего угодно, но только не появления гоблинов. Падальщики
держались обычно возле населенных пунктов, там им было чем
поживиться. Что бы им делать здесь, в лесу?
Но они вышли – все трое, разом, раздвинув лапник уродливыми
телами, повернув ко мне свои мерзкие хари. Туз опять заскулил и
стал отползать, пластаясь по земле. На его помощь в этом бою можно
было не надеяться. А в том, что бой случится, я не сомневался. Ни
одна обращенная тварь не пройдет мимо живого человека, если уж
заметила его.
Считая секунды, я проверил, на месте ли мой любимый
мачете-кукри, не вывалился ли он из деревянных ножен. Я осторожно
подвинул ногой мешок с притихшей куропаткой, выставил перед собой
копье и плавно, медленно, – чтоб не спровоцировать падальщиков на
мгновенную атаку, сместился на метр вправо. Я встал так, чтобы
ствол старой берёзы прикрывал меня со спины – мало ли какая тварь
решит подкрасться сзади. Я набрал полную грудь воздуха и резко
что-то выкрикнул: то ли «Хо!», то ли «Ша!», то ли короткое
непечатное слово – не помню.
