© С. Чекмаев, составление, 2015
© Д. Володихин, А. Гуларян, О. Дивов, В. Калашников, А. Кунин, И. Лучина, Н. Немытов, В. Панов, М. Савеличев, А. Тюрин, И. Черкашина
© ООО «Издательство АСТ», 2015
* * *
Владимир Калашников
Проба грунта
Конвой вышел из мурманского порта, пересек Баренцево море и обогнул Землю Франца-Иосифа. В свете вечного дня впереди заблистал седьмой материк, границы которого постоянно меняются. Материк, состоящий из совершеннейшего минерала – льда. Нарисованная на корпусе «Ямала» акула раскусила береговую линию. Ледокол раздвинул бронированными боками кристаллический суррогат суши и принялся проталкиваться, а за ним гуськом шли научное судно «Чилингаров» и еще несколько кораблей обеспечения.
Целью экспедиции была добыча образцов со дна океана – только так можно подтвердить неразрывность горного хребта, выступавшие из воды верхушки которого испокон веку являлись российскими островами. От результатов работы подводников зависело, будут ли арктические акватории, ранее объявленные нейтральными, принадлежать России. Мало собрать доказательства, нужно еще и привлечь к акции внимание, поэтому на борту ледокола разместилось приличное число знаменитых пассажиров: спортсмены, писатели, журналисты и прочие «рупоры общественности».
Ни штормы, ни многометровый паковый лед не могли остановить «Ямал», и нужно было возникнуть на пути человеку, чтобы вахтенный в ходовой рубке передвинул рукоять машинного телеграфа в сектор «стоп машины». Против бочкообразной туши ледокола – крохотный человечек. Мертвый. Его бы и не заметили, кабы не оранжевая куртка. На лед сошли мичман с матросами, переложили тело на носилки и подняли на палубу. Там уже толпились пассажиры, среди которых находился и бывший губернатор Михаил Васильевич Михайлов.
– «Отряд не заметил потери бойца», – услышал он, как сказал один офицер другому. – Отстал, утомился, засыпал на ходу, и вот решил прилечь «на секундочку», отчего вполне ожидаемо замерз и умер. Стандартная схема.
Бывший губернатор никогда не видел насмерть замерзшего человека. Заиндевевшее лицо и жесткость телесных сгибов неприятно поразили Михайлова. На душе стало сумрачно, кольнуло в левой половине груди. Тогда Михаил Васильевич направился в корабельную часовенку. Там-то ему и полегчало. Возле подсвечника с тлеющими лампадками он заприметил главного глубоководника экспедиции Серегина, с которым познакомился в столовой и с тех пор зачастую вместе обедал. Когда приятель повернулся, Михайлов шепнул ему: