Лес уже погружался в короткий летний сон. Утомившийся за день легкий ветерок перестал шелестеть листвой, угомонились птицы и стих доносившийся с покрытых мхом полян визг игривых диких поросят, что к середине осени превратятся в клыкастых могучих бойцов. Слабый туман – сгусток чьих-то былых страхов – потянулся от Ржавого болота, расползаясь над неширокой дорогой, которая вела из шумного Имма к замку альда Карраганта. Сгущалась, темнела небесная синева, и первые звезды прокололи ее своими лучами, а в вышине над деревьями неясным еще силуэтом розовел полумесяц Диолы – спутницы мечтателей.
«Таких, как я», – подумал Аленор, усмехнулся и вновь перевел взгляд на дорогу, что струилась под засыпающими деревьями.
Конечно же, лес был самым обычным – конь молодого альда избороздил его вдоль и поперек задорными охотничьими деньками, топча высокие травы, врезаясь в сплетение ветвей. И ничего загадочного не было в Ржавом болоте, которое тянулось до выгоревшего прошлой весной косогора. Ну какие такие страхи могут скрываться там, среди кочек, полусгнивших черных коряг да набросанных мальчишками старых колес? И Диола, розовая спутница мечтателей, ночной фонарь, в свете которого любят нежиться ленивые змеи-свистуньи, – просто небесный шар, один из многих, кружащих в пустоте. В той пустоте, что отделяет Землю Живущих от далеких звезд.
И все же Аленору гораздо интересней было представлять, что все вокруг пронизано тайнами, и мир отнюдь не так ясен и прост, как кажется, как привыкли думать о нем.
– Мечтатель! – теперь уже вслух сказал юноша. Выпустил поводья, откинулся в седле, поднял руки и сладко потянулся.
Хорошо бы вызволить сейчас из беды какую-нибудь прекрасную девушку… Была бы только девушка, а за вызволением дело не станет!
Тут Аленору вновь вспомнилась встреча с черноглазой мерийкой, и он еще раз усмехнулся:
«Э-эх, гадалки… Чего только не услышишь от мерийских гадалок!»
Конь неторопливо процокал копытами по узкому деревянному мостику над ручьем, заросшим бурыми плетями болотной травы. Поравнялся с высокими, покрытыми зигзагами трещин валунами, громоздящимися у самой дороги. Аленор рассеянным взглядом скользил по их округлым верхушкам, погруженный в какие-то расплывчатые зыбкие мечтания, как часто с ним бывало в пути.
