Скорый поезд, раскачиваясь и подрагивая как пьяный, уносил Джеймса Крузо из Чикаго; проводник заглянул в бар, подмигнул ему и, шатаясь из стороны в сторону, побрел дальше. Джеймс Крузо прислушивался.
Шум, гам, крики.
Как бараны, подумал он, их стригут, а они блеют. Или как парашютисты, что сигают в пропасть без парашюта.
Он прищурился.
У стойки бара, взволнованные слепым предвкушением удачи, сгрудились пассажиры, так и напрашивающиеся, чтобы их обчистили, готовые по доброй воле лишиться хоть денег, хоть головы.
Попросту говоря, любители азартной игры.
Вот именно – любители, подумал Крузо и, встав из-за стола, нетвердым шагом двинулся вдоль стойки, чтобы заглянуть через плечо каждому из бизнесменов, которые вели себя как школяры, высыпавшие на большую перемену.
– Смотрите в оба! Открываем даму. Закрываем. Раз-два-три! Показывайте, где дама?
– Вот она! – раздался одинокий голос.
– Тьфу ты! – вскричал сдающий. – Последнюю сорочку проиграл! А ну, еще разок! Открыли, закрыли! Которая здесь дама?
Он даст им возможность, подумал Крузо, выиграть ровно два раза. А потом захлопнет ловушку.
– Вот она! – закричали все хором.
– Ну что ты скажешь! – воскликнул все тот же невидимый игрок. – Совсем меня раздели!
Крузо не мог удержаться, чтобы не посмотреть на этого разбитного шута.
Привстав на цыпочки, он развел в стороны чьи-то вздрагивающие плечи, ожидая неизвестно чего.
У человека, сидевшего за стойкой, не было ни кустистых бровей, ни напомаженных усов. Из ноздрей и ушей не торчали пучки черных волос. Кости черепа не бугрились под кожей. Неброский светлосерый костюм; завязанный аккуратным узлом темно-серый галстук. Ногти – пусть неухоженные, но чистые. Подумать только! Скромный обыватель, невозмутимый, словно проигрывает не в карты, а в детское лото.
Все ясно, думал Крузо, пока шулер не торопясь тасовал колоду. Эта тщательность выдавала в нем беса, нацепившего маску ангела. Под костюмом-тройкой прятался бледный призрак торговца мануфактурой.
– Остерегитесь, уважаемые! – Карты порхали у него в ладонях. – Не профукайте денежки!
Зрители, раззадорившись, приготовились бросать деньги в адский костер.
– Осади назад! Два четвертака – ставка высока!
Карты так и летали, словно сами по себе, а он обводил взглядом собравшихся, не обращая никакого внимания на колоду.
