– Это факт?
– Нет, это хуже, чем факт! Это так оно и было на самом деле!
«Тот самый Мюнхгаузен»
Капитан Брасид, мой старый добрый друг, начинал свое повествование с кокетливой оговорки: «Это не я». В свою очередь должен прямо заявить, что если что-то из описываемого здесь и происходило в действительности, то именно со мной.
Началось все несколько лет назад, когда вскоре после двадцать восьмой своей годовщины я окончательно и бесповоротно усвоил о себе несколько «слишком». Я «слишком» нагл и самонадеян, чтобы служить в столь прославленной части. «Слишком» склонен к авантюризму, чтобы работать в нашей фирме, гордящейся своими древними традициями. «Слишком» не желаю считаться с незыблемыми авторитетами, а также ни в грош не ставлю репутацию вполне достойных представителей нашего общества, чтобы работать в столь почтенной газете.
К этому остается добавить, что я «слишком» уважаю себя для серьезных занятий политикой, чтобы понять, что дела мои в те дни были, увы, отнюдь не «слишком». Конечно, устроиться телохранителем к какому-нибудь финансовому тузу по ту сторону океана или – совсем на худой конец! – завербоваться в Иностранный Легион не составляло для меня проблем, но мои многочисленные тетушки сочли бы это дерзким вызовом и моветоном для отпрыска такого древнего и знатного рода, как наш. Что, в свою очередь, толкало меня на тернистый путь достославного и незабвенного Айвенго, то есть на веки вечные делало «рыцарем, лишенным наследства».
В грустных раздумьях о тщете всего сущего я давился теплой колой в маленькой забегаловке форта Норич, где в заботах о хлебе насущном протекали мои дни, когда дверь с мелодичным звоном распахнулась и, словно ангел-искуситель, в лучах заходящего солнца в дверном проеме во весь свой немалый рост возник мой старый итонский однокашник и побратим полковник Джозеф Рассел.
– Я объехал почти всю Британию, разыскивая этого облезлого павиана, а он сидит здесь, словно памятник обломкам империи, и пьет какую-то бурду, – без всякого вежливого предисловия начал он. – Кстати, что именно ты пьешь? Колу?! Ты что, окончательно свихнулся в этой дыре? Брось сейчас же травиться этим унизительным для мужского достоинства питьем! У меня в машине ящик шартреза урожая тридцать второго года.
Он замолчал, выжидая, какую реакцию вызовет у меня его сообщение, но, не дождавшись должного эффекта, небрежно добавил:
