Шурасик стоял перед зеркалом и, скрестив руки на груди, критически изучал свое отражение. Большая щель между передними зубами, бледное лицо, маленький подбородок, рассыпанные по щекам веснушки, похожие на гречневую шелуху, и дюжина прыщей, предательски пунцовевших на умном выпуклом лбу. Шестнадцать мальчишеских лет во всех своих неутешительных проявлениях. Шурасик так ненавидел свое отражение, что ему хотелось искусать стекло. Или даже разбить, растоптать… Порядок произвольный. Все по алфавиту или единовременно.
«Блин… как не совпадают мое внутреннее самоощущение и то, что я есть на самом деле! Какое-то хамское несоответствие! Измена! Ложь! Гадость!» – с омерзением размышлял Шурасик.
Отражение лупоглазо созерцало оригинал из глубин стеклянной вселенной. Оно явно глумилось, светофорно мигало прыщами и блестело красным носиком с расширенными сальными порами.
– Топало бы ты отсюда, убогое, а?! По-хорошему просят! – срывающимся от ненависти голосом попросил Шурасик и, выпустив искру, подкрепил просьбу коротким заклинанием Изыдис.
Искра – а это была классическая красная искра темного мага – неумолимо скользнула к стеклу. Оскорбленное отражение с достоинством передернуло узкими плечами, повернулось спиной и, покачивая сутулыми лопатками, зашаркало в зеркальные дали.
Шурасик бессильно погрозил двойнику кулаком и вернулся к столу. Между старомодной чернильницей и исписанным практически в ноль магическим карандашом малютки Клоппика лежала записка. Записку сегодня утром загадочно просунули под дверь. По листу бумаги, наспех выдранному из заурядной тетради, прыгали дразнящие буквы:
«О, МАРС МОИХ ГРЕЗ, ЗАКАТ МОЕГО РАЗУМА, КОШМАР ЗДРАВОГО СМЫСЛА! ЖДУ ТЕБЯ В ЧАС НОЧИ У ФОНТАНА В ПАРКЕ!!!! ДРОЖУ И ПАДАЮ В ОБМОРО… (пуф, упала)!!!!!!
ТАИНСТВЕННАЯ ПОКЛОННИЦА».
Шурасик перечитал записку в тринадцатый раз и с сожалением обнаружил, что никаких проясняющих слов не появилось. По-прежнему было непонятно, от кого записка и стоит ли ее воспринимать всерьез.
«Существует вероятность, что это чья-то шутка… Но, с другой стороны, хм… А вдруг она придет, а я нет? Неловко получится», – утопая в сахарном сиропе мечты, подумал Шурасик. Его склонное к идиллиям неопытное воображение послушно нарисовало стройную девичью фигурку. Вот она приближается, вот черные глаза страстно гипнотизируют его, вот она кладет ему руки на плечи и…
