Огромное, сложной формы сооружение, классифицируемое во флоте Лиги как «сверхтяжелый стратегический крейсер», методично и равнодушно поглощало световые годы галактического пространства, все глубже погружая в небытие прошлого последние события из жизни древнего «Улья» и все дальше унося от Земли семидесяти пяти тысячный корпус последних воинов Братства – уцелевших богатырей племени героев. Лишенные дома и родины, вырванные из среды, в которой жили и выросли, обескураженные новыми гранями окутавшей их реальности, наконец, возглавляемые впавшим в кому юнцом, эти люди все еще сохраняли в душах искры звериной непокорности и граничащей с тупостью храбрости. Они все еще были готовы умереть за признание собственного превосходства и собственной независимости…
– Прошу тебя: отправляйся немедленно!
– Мы ведь это уже обсуждали?
В небольшом круглом помещении корабельной каюты в массажных креслах друг напротив друга сидели две женщины. Голографическое панно полусферой огибало пространство вокруг них, создавая у собеседниц иллюзию нахождения в совсем другом месте – где-то в недрах зелено-бирюзового океана, где плавали разноцветные рыбки, темнели гроты и колыхались водоросли – не очень «глубоко», поскольку лучи солнечного света свободно пробивались сквозь толщу воображаемой воды к двум креслам и, переливаясь от «игры волн на поверхности», падали на золотые волосы, на загорелые, с правильными нежными чертами лица, на светло-коричневую кожу тонких обнаженных рук и ног и на простую женскую одежду военного технического персонала, состоящую из одноцветных серых шорт и таких же серых блузок. Голограмма служила и фоном и источником света, но сторонний наблюдатель мог бы поклясться, что свет лучился не только от воображаемого светила, зависшего где-то над водным пространством некой никому неизвестной планеты – свет словно исходил изнутри женщин, делая их и без того прекрасные лица по-настоящему божественными.
Обе женщины были красавицами. Обе блондинки, обе большеглазые, обе очень хорошо сложенные, обе изящные и грациозные, обе благородные и сильные, насколько может быть сильной хрупкая, но волевая женщина. При этом описанном сходстве, они отличались так сильно, что мало кому пришло бы в голову сравнить их обеих. Бездонно-синие глаза одной из женщин то неуверенно мерцали, то возбужденно вспыхивали, то пылали возмущением и сразу же гасли, стыдливо прячась, или совсем ненадолго мутнели от мыслей – обладательница этих прекрасных глаз должна была быть еще очень и очень юной. Глаза второй, напротив, отдавали холодом трезвого расчета и стальной твердостью. Эти взрослые и умудренные опытом многих испытаний темно-серые глаза странно гармонировали со светлыми вьющимися волосами и телом, которому едва ли можно было дать более двадцати земных циклов. И, если аура первой женщины трепетала молодостью, светом и расплескивала фонтаном капли своей энергии во все стороны, то аура второй светилась спокойно и равномерно, скорее вбирая в себя, чем отдавая наружу. Огонь и холод, эмоции и расчет.
