Странно она называла его в минуты нежности и особенного расположения: «Дождичек мой». Первый раз он удивился, потом раздражался, но вида не показывал, а со временем привык, и это уже нравилось. Он даже огорчался, если не слышал долго «Дождичек». А однажды сказал, что он будет называть её Тучкой. Если он дождик, то она тучка. Она засмеялась и утопила его лицо в своих волосах.
Всё это было давно. И он, конечно, давно уже был Леонидом Михайловичем, но представлялся сейчас лишь по имени – Леонид. Объяснял это тем, что ему нравится новомодная западная тенденция – так, мол, демократичнее. И вообще: люди хотят иметь дело с ним, и никому не интересно имя его отца. А ведь боялся он надвигающейся старости. Хотя какой это старик в шестьдесят-то лет! Но друзья недоумевали, глядя, как он молодится. Одеваться старался модно, отрастил волосы, стянул их на затылке резинкой – седой хвост прыгал на спине по рыжей замшевой куртке. Правда, серьгу в ухо нацепить не решился.
Сейчас он был дважды свободен. Во-первых, сделался пенсионером. Работать после выхода на пенсию не стал ни дня. На работе день рождения соединил с «отвальной» – и на следующий день на работу не вышел. Средств хватало, чтобы не соединять заслуженный отдых с вынужденной работой. Во-вторых, два года как он был свободен лично – развёлся с женой.
И тогда он вспомнил о ней – о случайно встреченной в Москве много лет назад женщине. Вспомнил её милую присказку:
Барабанит дождь по крыше,
Барабанит дождь по крыше,
Только мы его не слышим —
Мы не слышим ничего.
Она часто повторяла её, когда шёл дождь. И тогда глаза её становились печальными. Дождь вообще менял её настроение. Она то радовалась, смеялась, смело подставляла дождю лицо. А то затихала, забиралась в кресло с ногами и бормотала: «Барабанит дождь по крыше, барабанит дождь по крыше…». И грустно становилось обоим.
Номер её телефона он нашел в старых записных книжках быстро, набрал, хотя не был уверен, что номер не стал другим.
– Я слушаю, – её голос не изменился. Он сразу узнал эту хрипотцу.
Он молчал.
– Говорите, я слушаю.
– Барабанит дождь по крыше, барабанит дождь по крыше, – очень тихо сказал он.
– Ты?
Говорили сумбурно, сбивались, хотели всё сообщить сразу. Она почти одинока, муж давно умер, а дети живут своей жизнью. И договорились о встрече.
