И все же, возможно, он безропотно терпел бы и дальше, если бы не одно странное происшествие. Как-то, уже зимой, среди бела дня Сергей Иванович возвращался домой, поеживаясь от морозца. Уже готовясь войти в подъезд, он ненароком поднял глаза и увидел, что окно квартиры на четвертом этаже, как раз над его собственной, распахнуто настежь, все три створки. Тяжелые желто-коричневые шторы раздувались ветром, который был нешуточным в тот день, выбивались из окна и плескались о наружную поверхность стены. Выглядело это жутковато. Неприятное чувство, вызванное странным видом окна, усугубилось весьма несвоевременным появлением сумасшедшей старухи, давней обитательницы двора, частенько день и ночь кричавшей под окнами, призывая дочь, которую почему-то считала убитой, хотя та с семьей благополучно проживала в Серпухове, в чем старуха имела возможность убедиться во время ежегодных наездов, надолго выбивавших из колеи ее несчастного зятя.
– Посмотри, – старуха тянула палец вверх. – Кто там живет? Это твой подъезд? Я тебя видела! Знаешь, кто там живет?
Сергей Иванович пытался, не отвечая, проскользнуть мимо, чем заставил старуху переместить свое подозрительное внимание с раскрытого окна на него.
–Да ты не сам ли убийца? А-А-А! Она двинулась в его сторону, но в подъезд за ним не вошла. – Ты мою доченьку в этой квартире убил? И Сашеньку!
Сергей Иванович взбежал на свой третий этаж, но громкий голос старухи продолжал явственно разноситься по окрестностям.
– Убийцы, людей там убиваете! Леночку и Сашеньку! Убийцы!
Это происшествие положило конец терпению Сергея Ивановича. Ночью, услышав над головой привычный грохот, он решительно выбрался из-под одеяла, натянул одежду и направился на четвертый этаж.
Сергей Иванович долго стучал в железную дверь, поднял невероятный шум, но ничего не добился. Дверь оставалась закрытой, за ней – тишина.