ГЛАВА 1
«…Петь для меня — все равно что дышать. Если я перестану
петь, то задохнусь…»
(из интервью Анфисы изданию «Музыка в нашей жизни»)
- Значит, это случилось
двадцать лет назад? — уточнила Вита и аккуратно переступила через
проржавевший обрез металлической трубы, валявшийся в молодой траве.
Роман его не заметил и обязательно споткнулся бы, если бы не
невольное «предупреждение» Виты.
— Да. А точнее, двадцать два. Мне тогда было семь лет. Я,
конечно, мало что понимал из происходящего. Родители внезапно
решились на переезд. Впрочем, папа давно просил о переводе ближе к
столице и наконец-то его получил.
Вита кивнула, давая понять, что ничего странного в этом не
видит. Роману и самому до какого-то момента перевод отца не казался
подозрительным.
— Мне было жаль расставаться с этим местом. Городок хоть и
небольшой, как многие гарнизоны, — одна улица из нескольких домов,
школа, магазин и пара контор, но от нас было близко до этого парка
аттракционов. Родители возили меня сюда почти каждые выходные.
— Сложно представить, что это все когда-то работало, — поежилась
Вита, сунула руки в карманы и нахохлилась, став похожей на
экзотическую птичку.
Ярко-малиновая прядь вздыбилась на затылке хохолком,
ультракороткая стрижка напоминала оперение. Полы черного плаща Виты
при ходьбе разлетались подобно крыльям. При этом она, пытаясь не
споткнуться о каменные блоки, арматуру и обломки выцветших вывесок,
аккуратно переставляла тонкие и длинные, будто у цапли, ноги,
затянутые в малиновые колготки, и своей походкой еще больше
вызывала ассоциации с птицей.
— Да, когда-то парк был полон жизни... — задумчиво протянул
Роман и с сожалением покосился на вросший в землю остов лодки —
остатки одного из аттракционов. Помнится, он очень любил кататься
на лодочках и, может, раскачивал, жмурясь от восторга, именно
эту.
— Черт! — громко выругалась Вита, потому что ветка поваленного
на землю высохшего дерева оставила на ее колготках затяжку. Вита
выставила ногу, оттянула пальцами ткань и снова выругалась, увидев,
что затяжка увеличилась.
— Теперь только выбросить! — вздохнула она.
Роман не стал говорить, что раньше, в период тотального
дефицита, девушки колготки не выбрасывали, а штопали. Он родился в
тот год, когда огромная и нерушимая страна раскалывалась на
неравнозначные обломки, привычная жизнь летела в тартарары, а новая
казалась не столько светлой, сколько туманной. И пусть они
выбрались из кризисов, привычка чинить порванные колготки осталась
у мамы надолго.
