1. Пролог
— Раздевайся…
Я тряхнула мокрыми волосами, пытаясь проснуться.
— Что?
Мужчина медленно двинулся ко мне, заставляя вжиматься в стенку. Нос забивал застарелый запах сигарет, гнилого паркета и… свежего мужского тела.
Еще минуту назад я стояла в пустынном холле единственной в этом захолустье гостиницы в надежде переночевать и переждать снежную бурю. Мой отпуск подошел к концу, и пришло время долгой дороги домой… Я стояла за стойкой рессепшена, сонно млея в предвкушении горячей ванны и теплой постели, когда вдруг увидела лицо дедка, что как раз тянулся за ключом от номера для меня. Проследив его взгляд, я попала прямиком в свой персональный ад, минуя такое трудоемкое действие, как неправедная жизнь и мучительная смерть. Впрочем, последнюю мне вполне возможно придется сегодня пережить.
На пороге гостиницы, распахнув двери настежь, стоял… мужчина. Это если мягко сказать… про оборотня. Совершенный убийца, абсолютно голый. Тело только-только закончило меняться, но взгляд все еще был звериным. И он смотрел на меня. Не успел он войти, а у ступней уже натекла лужица воды — остатки от моментально сдавшегося горячему телу оборотня снега. Тот, чье имя нельзя здесь даже думать без разрешения! Я и пикнуть не успела, как он схватил меня за шкирку и утащил в сторону ближайшего номера, рыкнув дедку еще не совсем изменившемся голосом:
— Звони Киру!
И вот теперь он, зашвырнув меня в дальний угол номера, приказывал мне раздеться… Нет, уродиной я себя не считала, скорее, наоборот. Но оборотень вряд ли меня мог рассмотреть в коконе пуховика с какого-нибудь пригорка и на что-то там позариться. Не рассматривают они… Собственно, поэтому я и чувствовала себя в безопасности весь отпуск здесь, в горах. Нарваться на оборотня у приезжей девчонки шансов «ноль», а у меня — так вообще «минус тысяча». И теперь происходящее казалось бредом редкого пошиба!
— Вообще-то у меня еще есть права здесь, или вы их уже аннулировали? — голос почти не дрогнул, но это все, что не дрожало у меня в складывающейся ситуации. Больше я ничем не владела.
— Здесь говорю я, — рыкнул зверь, подтверждая мои мысли. — Замолчи и делай, что сказал! Или хочешь, чтобы я сам?
Красивое лицо исказилось от презрительной усмешки. Он был очень красив, но холодной, режущей звериной красотой.
