Глава I
Старые воротники
Между Тверской и Малой Дмитровкой
Всего четыре коротких переулка между этими двумя улицами – длиной от 435 (Старопименовский) до 255 (Настасьинский) метров. Современную планировку район получил в XVIII в. после большого пожара 1773 г. Тогда был составлен план застройки погоревших мест с предписанием: «…площади, улицы и переулки кривые сделать прямее».
Настасьинский переулок, возможно, стал называться по имени жены князя Волконского, который в 1730-х гг. имел здесь большую усадьбу (надо быть очень популярной в народе, чтобы переулок назвали в честь не самого князя, а его жены). Иногда этот переулок называли и Княж-Настасьевским и Медвежьим (последнее по фамилии владельца).
На углу – помпезное здание «сталинского ампира» неплохих пропорций (по сравнению со многими строениями этого стиля). Его выстроили тут в 1932–1936 гг. (архитектор Н.И. Тихонов) для советских контор, встроив в него дворец работы знаменитого М.Ф. Казакова. Он в конце XVIII в. перестраивал старое здание, владельцами которого были П.И. Орлов, потом А.А. Волков, а с 1788 г. генерал-майор А.П. Ермолов, известный только тем, что был фаворитом Екатерины II и сделал фатальную ошибку, позволив себе критиковать Потемкина, результатом чего было быстрое удаление его от радостей жизни.
В XIX в. дворец переходил от одного владельца к другому, пока в 1845 г. не был продан в казну для размещения аппарата московского гражданского губернатора.
На углу переулка и Тверской улицы, в доме № 1 осенью 1917 г. открылось «Кафе поэтов», очень популярное тогда место встреч художественной интеллигенции. «…На Тверской в Настасьинском переулке, в маленькой хибарке, было кафе жизни, – вспоминал поэт Шершеневич. – Там собирались не только поэты. Туда приходили попавшие с фронта бойцы, комиссары, командармы. Там гремели Маяковский и Каменский. Там еще выступал не эмигрировавший Бурлюк… В этом кафе родилось молодое поколение поэтов, часто не умевших грамотно писать, но умевших грамотно читать и жить. Голос стал важнее биографии». Там вы ступали многие известные впоследствии поэты и даже заходил сам нарком просвещения Луначарский. По словам очевидца, «„Большой зал”, где происходили выступления, был, собственно, очень невелик. Столики там стояли только вдоль одной стены; все остальное пространство было заставлено стульями – для „аудитории”. На стенах висели или просто были намалеваны инфантильные образцы абстрактной живописи… а в углу, очевидно, кому-то в назидание, были выставлены пропыленные штаны футуриста Василия Каменского. За аркой, по левой стене зала, имелся еще другой, бесспорно „малый” зал, с буфетом, уже сплошь уставленный столиками, где можно было выпить стакан чаю с повидлом и пирожным на сахарине». Кафе это просуществовало недолго – до 14 апреля 1918 г.