— Я жду объяснений, Том,
— кладу ладонь ему на грудь, слегка отстраняясь. — Почему я все еще интересую
тебя? — пытаюсь заглянуть в его глаза и понять, что он скрывает. Но Хард отворачивается
и отходит. Несколько минут не поворачивается, дыша через раз.
— Том! — плечи британца вздрагивают,
и он слегка поворачивает голову в мою сторону, показывая, что прекрасно слышал
меня и с первого раза.
— Майя, — он
оборачивается и не глядя мне в глаза, садится на корточки, перебирая пальцы
рук, — полюби меня, — голос Томаса звучит так тихо, что мне кажется, будто я
ослышалась, — желательно искренне, — Хард выпрямляется, раскачивается на
пятках, как неопытный мальчишка впервые признающийся в чувствах девушке, —
потому что ты начала мне нравиться... — он робко поднимает взгляд и смотрит на
меня с той надеждой от которой у меня предательски ёкает и сжимается сердце...
Студенческая жизнь — не
такая приятная и доброжелательная как многие думают. Они выстраивают свои
представления о взрослой, свободной и самостоятельной жизни только на основе
книг и фильмов. На самом деле всё гораздо сложнее. По крайней мере так было у
меня...
Факультет журналистики
Калифорнийского университета Беркли считается одним из самых престижных и
востребованных, попасть на него мечтают многие, а везет лишь избранным. Я
заслужила своё место в рядах студентов ежедневным трудом и стремлением
доказать, в первую очередь, самой себе, что я могу это сделать, получив полную
стипендию.
Первый курс встретил меня
давлением и проверкой на прочность. Интересные дисциплины моей специальности,
несмотря на всю их информативность, не всегда давались мне легко. Сутки
напролет я проводила время в библиотеке среди пыльных томов, которые до меня
никто не открывал. Бессонные ночи за выполнением заданий и подготовкам к
семинарам сменялись длинными лекционными днями со стопроцентной посещаемостью.
На всех практических занятиях я старалась проявить и показать себя. Моя
поднятая всегда вверх рука радовала преподавателей и раздражала сокурсников. И
спустя несколько изнурительных месяцев в университете за мной закрепилось
дурацкое прозвище – зубрила Беркли. Оно меня не обижало. В институтских
коридорах ходили прозвища и похуже, но сам факт того, что моё стремление хорошо
учиться высмеивали и не принимали всерьез, задевал.
