Во Франкфурте самолёт задержали на три часа, но Викторию это вовсе не огорчило. Она не торопилась. Брат, как истинный американец, сначала перезвонит в аэропорт, а поедет встречать лишь когда точно будет известно время прилёта. Здесь же, в этом огромном терминале, так интересно, комфортно! Особенно когда ты не просто пассажир – объект внимания и заботы большой авиационной компании. Она получила талоны на бесплатный ужин в кафе, карточки на пользование разными бытовыми услугами, пропуск в комнату отдыха. Ей рассказали, где будет проходить регистрация на рейс, где находится гейт номер семь – выход к самолёту, попросили внимательно слушать объявления. И Виктория почувствовала себя желанным гостем в этом закрытом от всего мира городке, который называется международной транзитной зоной.
Наверное целый час она просто ходила от магазина к магазину – их тут было множество, – и даже соблазнилась, купила футболку с абстрактно-элегантным рисунком: представила, как хорошо будет смотреться на калифорнийском пляже. Понравилась ещё и сумочка, но цена оказалась запредельной, не для неё. Футболка тоже не дёшево стоила, но, помимо остального, ей хотелось иметь что-то на память о самой себе в этом чудесной терминале.
Потом поднялась эскалатором на третий ярус, в кафе. Людей здесь было не много, она выбрала столик у широкого окна. Прямо перед ней лежало лётное поле, хорошо освещённое, поскольку уже начинало темнеть. Силуэты огромных лайнеров завораживали взгляд. Вот сверкнули яркие огни, ослепили на миг и ушли в сторону. Это на поле сел и теперь катил к дальней стоянке ещё один самолёт… Виктория непроизвольно приложила руку к груди: сердце забилось счастливо и томительно. Чувство дальних странствий – вот как это называется, она знала. Нечто подобное ей приходилось испытывать: когда мчишься в ночном поезде, не спишь, а смотришь, почти прижавшись лбом, в окно. Мелькнёт какой-то полустанок, освещённый фонарём, прилепившийся к нему домик, дальние огни то ли посёлка, то ли городка… И вдруг ощутишь и скорость, и бег времени, и огромное пространство с вот этим мгновенно выхваченным кусочком жизни! Виктория называла это «чувство дальней дороги». Но сейчас её возбуждение, в котором смешивались радость, сладкая тревога, предчувствие чего-то необыкновенного, – это возбуждение было гораздо сильнее. Не «дальняя дорога», а именно «дальние странствия». А ведь когда она летела из Киева сюда, ничего подобного не замечала. Может быть потому, что был день, а теперь уже почти стемнело? Ночь обостряет чувства…
