Советская эпоха за последние десятилетия стала одним из наиболее притягательных объектов гуманитарных исследований. Между тем, невзирая на этот активный интерес, проблематика, связанная с ней, не теряет научной актуальности.
К числу центральных вопросов, рассматриваемых на данном историческом материале, принадлежит специфика его социальных и художественных мифологий. Мифотворчество выдвигается современными исследователями на роль определяющего фактора в формировании советской ментальности. Примеры тому обнаруживаются ими во всех областях советской культуры и художественной жизни. Научная литература на эту тему представляет сегодня солидный корпус трудов.
Однако применительно к музыкальной культуре наблюдения на эту тему носят до сих пор лишь маргинальный характер. Между тем значимость мифотворческих процессов для формирования советской музыкальной культуры очевидна. Особенно остро проблема мифотворчества встает в связи с той ролью, которую в построении модели «советской музыки» сыграло классическое наследие.
Основным направлением становления советской музыкальной культуры поначалу было создание футурологической модели «музыки будущего», обозначаемой также как «музыка революции». Эта модель, невзирая на известную утопичность, довольно скоро была сориентирована на образцы классического наследия прошлого. Но классика оставалась вместилищем смыслов, порой принципиально чуждых новым лозунгам времени. Она должна была быть или «сброшена с корабля современности» (что в реальности означало ее безжалостную редукцию до нескольких «пригодных» имен), или же приспособлена к идеологическим запросам советской эпохи. Последний путь по разным причинам, о которых речь пойдет в работе, оказался предпочтительнее, а он вел к апроприации классического наследия, которому должны были быть приданы новые смыслы.
Вот этот-то процесс созидания новых и борьбы со старыми смыслами и оказался наделен тем мощнейшим мифотворческим потенциалом, который был направлен на конструирование нового образа старогоискусства и имел своей окончательной целью обретение футурологического проекта нового искусства. Преемственность этой модели от традиций прошлого придавала новому искусству, а главное – тому обществу, которое это искусство было призвано репрезентировать, статус легитимности. Таким образом, в центре музыкального мифотворчества советской эпохи оказался вопрос о классике, который имел двоякую направленность. Согласно ему,
