Зимний закат, короткий и
злой, догорал на горизонте, когда Мария вышла из дома. Воровато
оглядываясь и боязливо прижимая к груди мешок, в котором билось и
трепыхалось что-то живое, женщина, поминутно срываясь на бег, пошла
по деревенской улице. Ей сподручнее было бы двигаться по другой
стороне, хоронясь в тенях заборов, огораживающих соседские участки,
но зима выдалась на редкость снежной, и она убоялась остаться
навсегда в одном из сугробов.
Поднялся ветер. Ледяные плети рвали платок у Марии на голове,
дёргали за полы одежды, бесстыже лезли под старые мужнины ватные
штаны, прохудившиеся на срамном месте. Ветер, хохоча в печных
трубах, дёргал у неё из рук драгоценный мешок, кусал за застывающие
пальцы – рукавицы женщина позабыла дома. Пороша мчалась по
пустынной улице. Колючие снежинки срывались с ветвей умерших до
весны деревьев, полосовали щёки. Мария шагала дальше, не забывая
бдительно посматривать на окна домиков. За занавесками, скроенными
из чего попало, уже теплились керосинки, медленно разгорались,
набирая тепло на следующие сутки, печи. Видны были силуэты людей,
шастающий взад и вперёд по избам. Никому не было дела до неё,
бредущей по пустынной улице. Оно и к лучшему…
Замедлила шаг Мария только у последнего дома на пути к лесу.
Тома… Змеюка, ведьма… Хоть и единственная подруга. Ноги сами собой
шагнули к приземистому строению, но Мария заставила себя
остановиться. По спине у неё пробежал мороз, к которому не имела
никакого отношения разыгрывающаяся буря. Стыд пополам со страхом
кольнул сердце так сильно, что даже слёзы выступили на глазах.
Нельзя ходить к Томе. Вот только непонятно: сейчас или
вообще?..
В лесу стало легче. Ветер всё ещё силился добраться до неё, но
путался в заснеженных ветвях, и только и мог, что едва ощутимо
виснуть на засаленных рукавах. Женщина ускорила шаг. Ей предстоял
долгий путь, а времени и на дорогу до леса ушло изрядно.
Сперва она держалась нахоженных тропок и знакомых мест, но,
углубившись немного в чащу, свернула в сторону, туда, куда решались
хаживать разве что охотники да грибники, а уж никак не деревенские
бабы. Лес потемнел. Кроны сомкнулись у Марии над головой, образовав
сплошной мрачный потолок, будто украшенный лепниной веток,
изображающей не то змей, сплетающихся в клубки, не то и вовсе
каких-то паразитов, которых людям видеть нет ни возможности, ни
надобности.
