Двадцать первое столетие приближалось к концу. Великая сфера
пришла на землю. На чуть-чуть загаженную, но всё равно любимую
землю. Нашу единственную землю. Которую кто-то другой теперь считал
своей собственной. Со всем, что на ней находится: лесами, морями,
городами, реками, озёрами, горами и людьми.
…и развернулись адские врата и сонмы демонов взошли. Кровь
лилась рекой и ужас царил вокруг.
…с тех пор прошло двенадцать лет
…но всё же мы до сих пор остались живы. Потеряв столь многое и
сохранив столь малое, мы остались живы.
Мы выжили.
«из предисловия к труду «Первая
межмировая. Война вторжения» профессора Алексея Геннадьевича
Непийвода.
Город Якутск. Центральное отделение
российской академии наук»
На торжественный выпускной Горазд не попал. Соответственно:
торжественную речь ректора военной академии, стоя в строю, вместе с
шестью сотнями своих товарищей-выпускников, не слушал. Кислое
шампанское не пил - в первый и последний раз чокаясь с учителями и
наставниками, которые с этого дня стали бывшими учителями и
наставниками. Присягу в главном зале академии перед монументом всех
героев не приносил и верно служить родному отечеству до последней
капли крови не клялся. А произошло это вот почему:
День торжественного выпуска, когда без малого шесть сотен
учеников двух старших курсов Военной Академии Бронетанковых Войск
Нового Уренгоя по волшебному мановению ректора превращались в
призванных на службу пилотов бронетанковой техники, Горазд провёл
на гауптвахте.
Надо сказать, что это очень обидно, первый день своей настоящей
службы начинать с серьёзного взыскания.
Вот уж повезло так повезло.
Хотя, как повезло - сам виноват.
Об этом он и думал весь день, пока сначала сидел на жёсткой
откидной койке, потом лежал. А под конец и вовсе стоял на откидной
койке (что запрещалось), сняв ботинки и вытягиваясь на носках в
попытке увидеть «прощальный парад».
Недавние выпускники, хмельные не столько от кислого шампанского,
сколько от редкого обилия почестей выпавших на их долю за этот
день, строем выходят за ворота академии, а преподаватели и сам
ректор отдают им честь. По крайней мере так было два года назад,
когда на фронт уходили старшие курсы. Младшекурсники, среди которых
тогда стоял и сам Горазд, смотрели на это действие со стороны. В
тот день дул пронизывающий ветер, вместе с каплями дождя принося
мелкое ледяное крошево и бросая в лица выстроившимся на плацу
людям. Несмотря на неприятный ветер, преподаватели академии
неподвижно стояли и держали руки у висков, пока последний выпускник
не пройдёт через мощные ворота из толстых стальных прутьев
увенчанных красной звездой и массивным гербом в виде двухголовой
птицы. И звезда, и птица были одинаково потёрты, если не сказать
обшарпаны.
