Глава 1
Голова раскалывалась. Острая боль колючками впивалась в
основание шеи, пронзала череп изнутри раскаленными иглами, давила
на веки и отдавала в переносицу. Я не могу сказать, что очнулся.
Скорее, просто вынырнул из какого-то липкого забытья. Кажется,
кто-то бормотал у меня над ухом и прикладывал ко лбу прохладный
компресс. Но я не мог сосредоточиться ни на чем, кроме дикой боли,
и сознание снова отключилось.
Очередное неприятное пробуждение оказалось чуть длительнее
предыдущих. Боль не отступила, но была уже не столь острой, и я
попытался понять, что со мной. Мысли вяло трепыхались, как
полудохлые рыбины, и я ни на чем не мог сосредоточиться.
Единственное, что я осознавал - я, похоже, серьезно болен. И за
мной ухаживают. Терпкий прохладный напиток, который буквально влили
в беспомощного меня, только подтвердил мое ощущение и принес
небольшое облегчение.
Когда я очнулся в следующий раз, головная боль стала почти
терпимой, но зато ломило всё тело. Словно кто-то выкручивал изнутри
мои кости и мышцы. Я попытался разлепить веки, но перед глазами все
плыло. Ничего, кроме белого цвета, разглядеть мне не удалось. Я в
больнице? Но что случилось? Рядом со мной кто-то вел приглушенную
беседу, и этот разговор оставлял странное впечатление. Как будто
слова произносили на иностранном языке, но смысл я
понимал.
Жаль, но малейшая попытка напрячь организм отзывалась тупой
болью. Даже желание сконцентрироваться. Ну а поскольку в памяти еще
свежи были впечатления о том, как меня ломало, я решил не рисковать
и плыть по течению. В конце концов, я еще успею выяснить, что со
мной произошло.
…Спустя какое-то время я уже не был в этом уверен. Собственно, я
не был уверен даже в собственном здравом рассудке. Все происходящее
вокруг казалось дурным кошмарным сном. И только мое мерзкое
самочувствие не позволило мне слишком бурно реагировать на то, что
я видел.
Все окружающее пространство вокруг было белым. Но не потому, что
я находился в больнице, а потому что всё, что попадалось мне на
глаза, было сделано из снега и льда. Едва заметные голубые,
сиреневые и розовые блики придавали картине сюрреалистичности.
Причем огромный зал, в котором я находился, был не какой-то там
пещерой, неаккуратно выдолбленной в мерзлоте. Это помещение, по
своей красоте, могло поспорить с лучшими мировыми произведениями
архитектуры и искусства. Изящные колонны, высокие своды, искусная
резьба и совершенные скульптуры на гладком ледяном полу. Если это и
была моя галлюцинация, то какая-то странная.
