Я родилась и выросла в небольшом рабочем поселке. В этом поселке жили люди, работавшие на одном заводе. Утром гудел гудок – и они выходили из домов, людские ручейки стекались на улице, ведущей к заводским воротам. Вечером – гудел гудок со смены, и ручейки людей возвращались в дома, в нехитрое хозяйство, к телевизору.
Это была обыденная однообразная жизнь. И пока я была мала, она была для меня нормой: жизнь, в которой не происходит ничего интересного, где все тускло и однообразно, разве что кто-нибудь из соседей подерется или у кого-то будет гулянка, из-за которой не будет спать вся улица. Другой жизни я не знала.
Вопросы зазвучали во мне, когда я подросла: «Неужели я тоже буду жить так, как эти люди? Вставать в семь утра, сливаться с серой массой. Приходить домой уставшей. Ссориться с мужем. Сидя с соседками на лавочке во дворе, лузгать семечки, обсуждая, кто с кем гуляет, кто пропил зарплату…»
Взрослея, я начала читать книги, в которых описывалась совершенно другая жизнь. Я помню, как эта другая жизнь сначала не укладывалась в моей голове. Я читала книгу о необыкновенной любви – и видела вокруг ссоры и непонимание, скандалы, когда в день получки из чьего-то дома раздавался женский крик: «Скотина! Опять нажрался!»…
Я испытывала искреннее недоумение. Почему люди живут так? Они что, не знают, что жить так неправильно, нехорошо, стыдно? Они что, книг не читают?
Надо сказать, что большинство жителей поселка книг действительно не читали. Или читали очень редко. Но и это не оправдывало в моих глазах их равнодушное отношение к собственной жизни.
Я думала – может, они не понимают, что есть другие жизни, поэтому так и живут? Может, они просто не знают, не видели другой жизни? Но ведь они смотрели телевизор, ходили в кино, смотрели фильмы, где показывали другую жизнь.
Моя бабушка работала клубным билетером, и, когда привозили хороший фильм, она оповещала об этом весь поселок, и все дружно шли в единственный клуб. Там все смотрели на красивую жизнь, на необыкновенную любовь, на высокие отношения. Потом шли домой, обсуждая по дороге, какой «жизненный» фильм посмотрели. А дома продолжалась та же тусклая жизнь. А во мне продолжали звучать вопросы.
