Эту книгу я посвящаю своей жене Мохинисо. Прекрасная, любящая, верная и преданная, ты единственная в мире.
Несколько секунд он лежал, оценивая обстановку, определяя возможные угрозы – инстинкт солдата взял свое. Уловив ее тонкий аромат, услышав дыхание, тихое и мерное, как шорох прилива на пустынном берегу, он улыбнулся и открыл глаза. Осторожно повернул голову, чтобы не разбудить жену.
Утреннее солнце окутало лицо и фигуру женщины. Она лежала нагая, сбросив простыню, и выглядела отдохнувшей и прекрасной. Золотые завитки покрывали ее венерин холм. Она была на последних неделях беременности, живот почти вдвое больше обычного. Он окинул его взглядом. Кожа натянулась и блестела над драгоценным грузом, спрятанным под ней. Он увидел легкие движения ребенка в утробе, и у него перехватило дыхание от любви к ним обоим: к его женщине и к его ребенку.
– Перестань пялиться на мой большой толстый живот и поцелуй меня, – велела она, не открывая глаз. Он усмехнулся и наклонился к ней. Она обеими руками обняла его за шею, и, когда ее губы раскрылись, он почувствовал ее сладкое дыхание. Немного погодя она прошептала:
– Ты не можешь держать свое чудовище на привязи? – И потянулась рукой к его промежности. – Даже ему следует понять, что сейчас мест в гостинице нет.
– Убери руку, бесстыжая!
– Подожди пару недель, и я покажу тебе, что такое «бесстыжая», Гектор Кросс, – пригрозила она. – Позвони на кухню, пусть сварят кофе.
Пока ждали кофе, он встал и отдернул занавески, впуская солнце в комнату.
– Лебеди в мельничном пруду, – сообщил он. Она села, обеими руками поддерживая живот. Он сразу вернулся к ней и помог встать. Она взяла с кресла свой синий атласный халат, набросила, и они вместе подошли к окну.
– Я такая неуклюжая, – пожаловалась она, завязывая пояс. Он встал за ней и обеими руками осторожно обхватил ее живот.
– Кто-то опять толкается, – прошептал Гектор ей на ухо, потом осторожно прикусил мочку ее уха.
– Я чувствую себя большим футбольным мячом. – Она ласково погладила его по щеке.
Они молча смотрели на лебедей. Самец и самка в лучах раннего солнца казались ослепительно белыми, а трое молодых – грязновато-серыми. Самец изогнул длинную гибкую шею и погрузил голову в воду, чтобы добраться до водяных растений на дне пруда.
