Сергей Котов, вот как меня зовут. Друзья Серым называют,
однополчане Котом. Смеются многие, мол, девять жизней у тебя кот.
Старо, избито, однако в бою греет. Грело, точнее, а теперь я разве
что в отставку не списан. Так уж повелось, что старую лошадь и
пристрелить жалко, и в упряжку не поставишь.
Лет мне сорок три. Староват я для майора, но как говорят те же
парни из роты, с гонором нашего Кота Серого выше не прыгнуть. Ну,
извините господа. Хамства не терплю, неуважения, трусости. Часто
говорю в глаза о тупости и бесполезности. За что и страдаю. День
грядущий готовит гадость. На гражданку не сунешься. Ничего я не
умею больше. Только воевать. Это может и пригодится, но не в нашей
стране, а из нее я не ногой.
История моя начинается прямо сейчас. Рутинная штука,
караул.
И в этот раз я спускаюсь с вышки, уставший. Ноги еле
держат.
- Эй, Кот, тебя в штаб!
Усмехаюсь, грустно. Вот так-вот, с караула, и на ковер к
командирам. Служба и без того не сахар, а тут еще и новое
начальство пожаловало. Надоели хуже горькой редьки. Иду в караулку,
передаю смену. Сдаю пистолет в оружейку, и топаю вперед, мимо
плаца, мимо казарм, вдоль высокого забора с егозой, за
которым притаились остроносые бэмсы, и мелькают механики в
замасленных бушлатах. Шагаю мимо гарнизонного дома офицеров, через
проходную и в штаб гарнизона. Десять ступенек вверх, посыльный
вытягивается при виде моих погон. Я отмахиваюсь.
- Вольно, боец. Кто сегодня дежурный?
- Подполковник Северов, товарищ майор.
- Котова кто вызывал?
- Не могу знать. Уточните у дежурного.
Захожу внутрь, тут ноль реакции. В плексигласовом стакане, за
пультом, около знамени, скучает Леха Северов, мой сокурсник,
поймавший на погоны на одну звезду больше. Ручка шуршит по бумаге,
бормочет что-то себе под нос. Чуть слышно играет радио.
- Здорово, Леха. – Громыхаю по гулкому дощатому настилу мимо
очередного посыльного. – Встреваешь?
Северов отвлекается от кроссворда. Выдает вымученную
улыбку.
- Тебя начштаба вызывал. Рвет и мечет.
- Кононов?
- Да, из новых. Сегодня первым делом на тебе вопрос заострил.
Мол, плохо ты на нынешнее поколение офицеров влияешь, а с Синицыным
так вообще палку перегнул.
История с лейтенантом Синицыным была из разряда печальных. Едва
он переступил порог казармы, как я сразу почуял гнильцу, а узнав
фамилию лейтенанта и сопоставив ее с генерал-лейтенантом Синицыным,
командиром нашей дивизии, сразу понял, что к чему. Младший Синицын
оказался избалованным и наглым, службу нес спустя рукава, и
зачастую отсутствовал на построениях и планерках. Конфликтовать
Синицын начал не сразу, сначала как следует, разведав обстановку,
обозначив свое положение «флажками», и до поры до времени
неспешно существовал, пока не вышел со мной на открытый конфликт.
Старлей ударил военнослужащего, контрактника, простого солдата,
только за то, что тот не крикнул «смирно» когда звездный мальчик
появился в расположении.
