Трудно поверить в такое, но это случилось: я оставил работу в баре. Да, работу интересную и денежную. Вот как будто что-то надломилось в душе, поэтому просто ушел из ресторана, в котором проработал несколько лет, и где со мной произошло столько всякого и разного, – ушел и ни разу не оглянулся.
Наверное, что-то накопилось в душе, накипело, или же сказалось ощущение неудовлетворенностью жизнью вообще, или сработало мое ненормальное душевное состояние в тот конкретный период моей жизни. Возможно, также, что дали о себе знать семейные неурядицы, и мне захотелось бежать, бежать, бежать… как можно дальше из собственного дома, лишенного любви и человеческого тепла, сменив работу и заодно образ жизни; а еще, может, отчасти виновата весна… Весной я всегда немного цыган: с самого раннего возраста в это время года я отчего-то начинаю беспокоиться; при этом меня неудержимо тянет попутешествовать, уехать – все равно куда, – ну есть что-то такое в моих генах. Ко всему прочему мне остро не хватало прежних развлечений, ведь мой лучший друг и партнер по амурным мероприятиям Кондрат прозябал на службе в рядах Советской армии, а без него мне было совсем невмоготу, даже в баре работать стало тоскливо и неинтересно…
Проведя несколько недель в полном бездействии, то есть в лежании на диване перед телевизором и походах между телевизором и холодильником, а также изредка встречаясь со своими приятелями, работавшими теперь проводниками виноматериалов и успевшими в этом качестве покататься по Союзу, я, наслушавшись их красочных рассказов, решил, что моей метущейся душе, вероятно, не хватает простора, и задумал подыскать себе подобную работу.
Наверное, уговаривал я сам себя, во мне назрела необходимость познакомиться и пообщаться со своей необъятной родиной поближе, повидаться с ней воочию, то есть, как сказал кто-то из наших именитых писателей – встретиться с ней лицом к лицу.
Все те же мои товарищи – новички и уже бывалые проводники, – помимо прочего, в один голос трубили, что в долгих рейсах – в районы Сибири, Севера, Дальнего востока, – можно прилично подзаработать, и это звучало вдвойне привлекательно: срубить «капусты» и при этом практически бездельничать, находясь в многодневных поездках в специально сконструированном вагоне, в довольно терпимых, по их мнению, бытовых условиях, в то же самое время, оставаясь почти независимым, в известном смысле, конечно, практически от всех: от опостылевших оков семейных, от нудных начальничков, прилипчивых комсомольских и партийный работников и т. д., – да мало ли их, сидящих на нашей шее, а кому, скажите, мы не обязаны?
