Я ехала, надвинув капюшон
пониже, и всматривалась в избы по сторонам от дороги. Сверток,
подвязанный через шею и плечо шарфом, едва ворочался и уже даже не
кряхтел. Я прикрывала его свободной от поводьев рукой и полой плаща
от ветра. И все же было не жарко, хоть на дворе и цвела вишнями
середина апреля. Босоногая ребятня бежала вдоль заборов вровень с
моей лошадью, шедшей так мягко, что можно было подумать, будто мы
стоим на месте, если бы мимо не мелькали дома.
- Эй, дуреха, куда ж на лошадь
взгромоздилась, токма родивши-то? - попрекнул кто-то из-за забора,
на улицу, однако, не выходя.
Я подняла голову, бросив всего
один взгляд на болтуна, и даже те нестройные шепотки, что я слышала
со дворов, тут же стихли. Увидев татуировки на моем лице,
насмехаться и попрекать не рискнул уже никто.
У крайней избы я остановилась
и спешилась, осторожно прижимая сверток к груди. Бросив поводья на
штакетину, я оглянулась на дорогу. Высыпавший следом за лошадью люд
опасливо толпился чуть поодаль. И любопытно, и боязно. Зато пожилая
женщина, чистившая картошку на крыльце, тут же поднялась на ноги и
выронила нож в ведро, бледнея на глазах.
Я развязала черный шарф, сняла
ребенка с шеи, плотнее укутала его в теплую ткань и протянула
женщине.
- А где моя Любава? - осипшим
от волнения голосом спросила она, скорее спускаясь ко
мне.
- Нет ее. Судьба немилосердна
к убийцам.
У нее опустились руки. Так и
не взяв младенца, женщина смотрела на меня, по ее впалым щекам
побежали слезы:
- Как это… к
убийцам?
- Твоя дочь ушла в лес не за
грибами. Она хотела там родить и оставить ребенка
умирать.
- Ты ее убила?
- Не я. Роды были тяжелыми, ее
покарала сама Судьба. Слава богине, она хоть успела сказать, где
тебя найти, - я снова протянула ребенка бабушке. - Возьми, найди
ему кормилицу. Это здоровый, крепкий мальчик. Я заберу его, когда
подрастет.
За спиной послышались возгласы
и причитания. Еще бы, он теперь неприкосновенен, потому что слово
воина клана Веды – закон для простых людей, живущих на наших
землях. Женщина забрала у меня ребенка, но руки ее дрожали. Мальчик
недовольно закряхтел и проснулся окончательно, тут же подняв такой
плач, что я сама не рада была. А бабушка морщинистой, натруженной
ладонью утерла слезы и перехватила завернутого внука
удобнее.
- Что еще? - уже с
раздражением спросила я.
