В тот день воздух был густым, как сироп, а городское солнце раскаляло асфальт до мягкости. Анна неслась сквозь утреннюю толчею, заложив за ухо выбившуюся прядь волос. В голове стучал бесконечный список: отчёт к одиннадцати, совещание в два, забрать костюм из химчистки к шести. Мир вокруг был размытым фоном, помехой на пути из пункта А в пункт Б.
Именно поэтому она чуть не прошла мимо. Старик, сидевший на складном стульчике… был таким же неприметным, как трещинка в тротуарной плитке. Его взгляд, цвета мутного неба, скользнул по бегущей Анне, на мгновение задержался на её лице, словно он что-то в нём прочитал, и так же медленно перевёлся на следующего спешащего прохожего. Перед ним на потрёпанном пледке были разложены безделушки: дешёвые зажигалки, потёртые магнитики, плетёные фенечки.
Взгляд Анны скользнул по нему, и она уже сделала два шага вперёд, но что-то заставило её остановиться. Не мысль, а скорее ощущение – лёгкий толчок под диафрагмой. Она развернулась и подошла.
– Сколько? – кивнула она на коробочку с браслетами.
Старик поднял на неё глаза цвета мутного неба. В них не было ни надежды на продажу, ни смирения. Была лишь глубокая, бездонная внимательность. Он посмотрел на Анну так, словно видел не только её строгий костюм и испуганные бегством глаза, но и усталость, накопившуюся за годы такого бега.
– Выбирайте, – сказал он тихо. – Цена всегда одна. Столько, сколько не жалко.
Анна порылась в кошельке, нашла несколько монет, показавшихся ей уместными, и протянула их. Взамен она взяла простой браслет из красно-коричневых шерстяных нитей, с тремя узелками. Надела его на запястье почти не глядя, кивнула и снова пустилась в путь.
У ларька с кофе её настигло первое откровение. Она поднесла стаканчик к губам, ожидая привычного горького пойла – топлива для мотора её дня. Но вместо этого её ударил в нёбо целый каскад: горьковатая сладость тёмного шоколада, ореховая глубина и едва уловимый дымок, словно от далёкого костра. Рука сама опустила стаканчик. Она зажмурилась, пытаясь удержать этот взрыв вкуса, этот первый по-настоящему честный разговор с собственными чувствами. А когда открыла глаза, мир вокруг казался проявленной фотографией – чёткой, ясной и осмысленной. Вкус был настолько ярок, что Анна замерла на секунду, прислушиваясь к собственным ощущениям.
