Лаборатория любви

Всё началось в одном из тех провинциальных городков, где все будто застыли во времени. Здесь знали всех. Небо было низким и плотным, словно прижимало к земле все слишком высокие мечты.

Ясли, сад, школа. Пятёрки по литературе и вечные замечания за поведение. Мама, с утра до ночи пропадающая на работе инженером в «золотой» компании – её любовь была строгой и выражалась в том, чтобы я был одет, обут и накормлен. И папа – геолог, чей романтичный образ искателя приключений разбивался в дребезги о суровую реальность его застолий.

Помню запах табака и перегара, громкий, невнятный смех его друзей, доносившийся с кухни. И ту щемящую, детскую ненависть, которую я чувствовал к этому бутылочному «демону», укравшему у меня отца.

Тогда, в один из таких вечеров, я дал себе детскую, но железную клятву: «Я никогда-никогда не буду таким. Я не буду пить».Я не знал тогда простой и страшной истины: самые твердые клятвы, которые мы даём из отвращения, часто заводят нас в соседние тупики.

Я не стал пить, но нашел другой способ убежать.

Университет, педфак, физкультурное отделение…

Всё это было просто фоном, декорацией к главному действию – моему бегству. Спорт давал временный кайф от эндорфинов, но мне этого было мало.Мир за окном казался серым и тесным, а внутри росла огромная, необъяснимая пустота.

И я нашел способ её заполнить. Или, точнее, сделать так, чтобы она перестала иметь значение. Наркотик стал моим личным Богом. Он давал всё: и ощущение полёта, и иллюзию смысла, и братство «своих». Он был самым верным другом, который никогда не предаст. Правда, он же медленно и методично убивал во мне всё человеческое.

Двадцать лет. Двадцать лет я добровольно спускал по венам свою жизнь, таланты, отношения. Я превращался в ходячий скелет, в тень, для которой уже давно была готова могила.

Я был мертвецом на отсрочке. И отсрочка подходила к концу.

Тот день ничем не отличался от других. Помутнение, разбитость, стыд. Я уже не видел в зеркале своего отражения – только боль, залитую химией.

И вот она… Её появление было как луч фонаря в тёмном подвале.Она не читала мне мораль. Не тыкала пальцем в моё жалкое состояние. Она просто посмотрела на меня – сквозь грязь, сквозь боль, сквозь слой ненависти к самому себе. Она увидела меня – того самого мальчика из города с низким небом, который до сих пор там прятался и плакал от бессилия, что-либо изменить.