Сомнение
1
–
Ничего лучше не пробовал, как будто кристаллы распадаются во рту на морозные осколки, как называется это вино?
–
Это шампанское, сер
–
Как будто я сам того не понял, спасибо, я пожалуй пойду
Медленно пошатываясь вставая из-за стола, молодой человек побрел к выходу роскошного ресторана, оставив свою спутницу сидеть за столиком в недоумении. Выйдя на улицу и выпрямившись, Елен вдохнул воздух вечернего города и закурил сигарету. Поздняя ночь, но вереницы машин и толпы людей все еще двигались в различных направлениях, освещаемых дорожными фонарями.
–
Сер? Какой сука «сер»?, возмущенно усмехнулся Елен. Ведь на самом деле, я же не отношусь лордам и не выступаю в парламенте Великобритании.
Докурив, он выкинул бычок в лужу под ногами, увидел там молодого человека с кудрявыми волосами, одетого в костюм. Через секунду его же силуэт оказался на одежде, мимо проезжающий таксист засмотрелся в телефон, выбирая себе что-то на маркетплейсе, и слишком прижался к краю проезжей части.
–
Блядь, гребаная карма – спокойно сказал Елен, а глаза его провожали таксиста.
Добраться домой не составляло проблем, он находился в том же здании, что и ресторан, но на этаж выше. Поднимаясь по лестнице, Елен наступал на каждую ступень, словно продлевая свой путь до квартиры. Как было бы неплохо абстрагироваться от людей, одиночество есть счастье.
2
Утром, в 9:56, Елен лежал в кровати и думал о той девушке, что была с ним вчера. Это была его первая женщина. Девушек он встречал много, но она! Ее шея нежно стекала на плечи, повторяя самый длинный изгиб золотого сечения, ее кожа дышала здоровьем и зрелостью, переливалась в тусклом освещении как спелый нектарин. Глаза слепили светом 6-ти карат, висевших на ее аккуратных фарфоровых ушках. Словом, она излучала женственность, это был подарок для всех, кому посчастливилось увидеть ее в тот вечер. После такого трудно подняться, грезы туманом опутывают сознание и уносят в пустоту. Елен только вспомнил о чае и вот, туман рассеялся, он сидел в халате, читая как правильно заварить желтый чай, который спустя несколько глотков дал успокоиться и прийти в себя.
Молодой человек сидел и смотрел на свои рукописи с равнодушием. Крики плачущих детей, давящих из себя идиотские вопли, погружали в злость, он ощущал себя изгоем и более того, ненавидел себя. Меланхолия съедала его днем и ночью, дождь и холодные ночи усиливали это состояние, что давало возможность писать. Наступил вечер и он взялся за ручку.
