В самом сердце дремучего леса, в уютном домике под корнями сосны, жил-был ёжик по имени Шпых. А звали его так, потому что когда Шпых что-то делал или усердно думал, то он тихонечко пыхтел: «Шпых-пых-пых…» В лесу он был самым умным.
Однажды утром случилось что-то страшное. Шпых высунул свой нос из норки и ахнул. Лес вокруг стал серым. Нежно-голубые колокольчики поблекли, рыжие лисички-грибы потускнели, а даже самые яркие листья выглядели, как старая пыль. А ещё стало до жути тихо. Куда-то исчезло пение птиц и веселое журчание ручья.
Из соседней норки выскочил встревоженный зайка.
– Шпых, ты видишь? – прошептал он. – Краски пропали! И звуки тоже! Как же мы теперь будем жить?
Шпых угрюмо запыхтел: «Шпых-пых-пых» И решил выяснить, что случилось. Своими маленькими топающими лапками он отправился на разведку. Над самой большой елью нависла огромная, тяжелая Тучка-Хмура. Она была не просто серая, а переливалась всеми украденными цветами. От неё тянулись невидимые нити, через которые она и высасывала краски и звуки леса.
– Отдай наше назад! – крикнул снизу бельчонок.
– Не отдам! – прогромыхал голос, похожий на раскат грома. – мне скучно и одиноко на небе. А у вас так красиво и весело. Теперь эта красота будет только моя. Тучка надулась и украла последний звук – шелест листвы. В лесу воцарилась гнетущая тишина. Все звери впали в отчаяние. Ну что можно сделать против такой огромной тучи?
Один Шпых не плакал, а усердно думал, попыхивая: «Шпых-пых-пых…» Наблюдая за тучей, он заметил, что, когда зайчиха-мама безутешно рыдала, туча как будто подрагивала и становилась больше. А когда медведь злобно зарычал от бессилия, к её серым бокам прибавился новый мрачный фиолетовый оттенок.
