Надежда Воскресенская
Год без тебя…
1
Ну вот и все. Вчера я тебя схоронила, Сережа. Тебя нет. В реальность всей этой трагедии я не верю, но ведь мы только что приехали с кладбища, где стоит крест, на котором твои фамилия и имя…
А вчера были похороны. Ты лежал в гробу. Целый бесконечный день и ночь к нам в квартиру шли и шли люди… И ты видел, сколько их и сколько вокруг венков и цветов – хорошо умирать молодым и в августе!..
Ночью я не могла спать и захотела рассмотреть твою рану. Она совсем маленькая и чистенькая. Пуля вошла аккуратно, почти в сердце, пробила легкое и вышла через спину. В морге с тобой не церемонились – через весь живот, до самой шеи разрез, зашитый реденькой стежкой, и скальп снят – тоже потом пришили через край. Бедный мой. Но ты все равно лежал красивый, хоть и потерял всю кровь.
Меня все жалеют. Как же – трое детей, ни один «не определен»! это невыносимо.
Теперь я поняла, зачем ты так просил родить этого малыша, нашего третьего сына: чтобы я не сошла с ума без тебя. Он ведь не дает мне войти во всю глубину моего горя, отвлекает нелепыми вопросами…
Помнишь, как он тебя «будил»? «Папа, вставай, ты что в туфлях лег?» Не понимал, зачем у нас столько людей и почему все плачут. А сейчас он постоянно смотрит на небо и спрашивает, почему он тебя не видит. «Не плачь, мама, – говорит, – Боженька папу полечит и отпустит к нам».
Я тоже должна тебя отпустить. Простить.
Это почти невозможно. Ну как ты мог со мной вот так??? Страшным эхом постоянно звучит в голове твой телефонный звонок, твой пьяный, такой родной и чужой одновременно (с какими-то незнакомыми нотками) голос: «Прости меня за все. Я тебя очень сильно люблю. Прощай, любимая…»
Я пытаюсь тебе что-то втолковать, кричу: приезжай домой, мы тебя ждем, пацаны тебя ждут!.. Но ты не слышишь, в трубке уже гудки. С бешено бьющимся сердцем бегу к спящему Ярославу, ведь ты всегда прислушивался к старшему сыну! – но на его вопрос «Папа, ты где?» уже отвечаешь: «Меня нет». Ты не слышишь. Ты уже в другом измерении. Как я сейчас.
Я чувствую, что тебе тяжело, поэтому пишу тебе, чтобы ты знал: прощаю. Постараюсь простить. Я-то ведь знаю, с какой внутренней болью ты всегда жил. Когда трезвый – все на контроле, когда выпьешь лишнего – все рвется. А не пить ты не мог, потому что иначе сошел бы с ума. Синдром Афгана.
