Ветер трепал края новенькой куртки, когда Артём вышел из подъезда. Ещё непривычный двор хрущёвки раскинулся перед ним – серый, будто выцветший, с обшарпанными скамейками у каждого подъезда. Переезд. Снова.
Он сделал пару шагов, когда из‑за спины донеслось:
– Ишь, расходился тут! Ни стыда, ни совести!
Артём обернулся. На скамейке у подъезда сидела старуха – сухая, с острым носом и глазами‑буравчиками. Она смотрела куда‑то в сторону детской площадки, но голос её, скрипучий и злобный, явно предназначался ему.
– Чего уставился?! – рявкнула она, заметив, что он обернулся. – Шляются тут, мусорят!
Внутри вскипело раздражение.
– Да я даже ничего не сделал, – пробормотал он, но так тихо, что старуха, кажется, не расслышала.
Или расслышала.
– Ещё и огрызается! – она стукнула тростью по асфальту. – Понаехали!
Артём сжал кулаки, выдохнул и пошёл прочь. Обогнул дом, свернул за угол – и замер.
Перед ним был, тот же двор. Та же хрущёвка. Те же скамейки у подъездов.
Он моргнул, потряс головой. Нет, это не иллюзия. Дом был идентичен тому, из которого он только что вышел. Даже мусорный бак стоял на том же месте.
«Что за бред?» – подумал он, но любопытство потянуло его вперёд.
Он медленно пошёл вдоль подъездов, всматриваясь в лица тех, кто сидел на скамейках. У третьего подъезда он остановился.
На скамейке сидела девушка.
Молодая, с длинными русыми волосами, в лёгкой куртке, несмотря на прохладу. Она читала книгу, время от времени поднимая глаза и оглядывая двор.
Артём нерешительно подошёл.
– Привет, – сказал он, чувствуя, как глупо звучит его голос.
Девушка подняла взгляд. Её глаза – светлые, почти прозрачные – смотрели спокойно, без настороженности.
– Привет, – ответила она с лёгкой улыбкой. – Ты новенький?
Он кивнул.
– Только переехал. Тут, странно всё.
– Странно? – она заложила страницу книги пальцем. – В смысле?
– Ну, – он оглянулся на дом, потом снова на неё. – Я только что вышел из подъезда, обошёл дом – а тут точно такой же. И ты…
Он запнулся. Что‑то в её лице показалось ему знакомым.
– И я? – она приподняла бровь.
– Ничего, – поспешно сказал он. – Просто, ты тут одна сидишь?
– А что, нельзя? – она рассмеялась, и звук её смеха был лёгким, как шелест листьев.
Они разговорились. Её звали Лиза. Она жила в этом доме с детства, знала каждый уголок двора, каждую трещинку на асфальте. Артём слушал её, и странное чувство покоя накрывало его – будто он наконец нашёл то, что искал.
