Altern: Alle wollen alt werden, niemand will es sein. Ist das nicht absurd?
Elke Heidenreich
© 2024 Hanser Berlin in der Carl Hanser Verlag GmbH & Co. KG, Munchen
Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации:
Feodora_21 / Shutterstock / FOTODOM
Используется по лицензии от Shutterstock / FOTODOM
© Стеценко О. А., перевод на русский язык, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Я с благодарностью и любовью посвящаю это произведение моей подруге Элизабет фон Боррис. Эта женщина подарила мне любовь, тепло и кров, когда я была несчастным подростком. На момент написания книги ей исполнилось 106 лет.
Цицерон, «Катон Старший, или О старости»: «Для меня лично создание этой книги было столь приятным, что оно не только сняло с меня все тяготы старости, но даже сделало ее тихой и приятной».
Я совершенно погубила свою жизнь
Я родилась во время Второй мировой войны. Мои родители не были милыми людьми, а я не была хорошим ребенком. Когда наши конфликты становились невыносимыми, я шла в протестантский приход, бесчувственный и интеллектуальный. Там, в доме пастора, у меня была приемная семья. За обеденным столом мы обсуждали Хайдеггера[1] и Хабермаса[2], а не то, как прошел мой день.
Уроки игры на фортепиано, репетитор по математике, экзамен. Учеба, заброшенная через три года, длительное пребывание в больнице – операция на легких. Врачи тогда давали мне пять лет. Оно и понятно: я курила одну сигарету за другой чуть ли не с начальной школы.
Первый брак, слишком ранний; через пару лет – развод. Второй брак, продлившийся 25 лет, и второй развод через 42 года. Снова больница – рак. Конечно, неправильная жизнь.
Работа на телевидении, где самая лучшая программа, которую я создала – книжная передача «Читай!» – была загублена, потому что я назвала телеканал ZDF[3] бескультурщиной и ушла.
Переезд в Кёльн – город, который тогда казался мне невероятным, а теперь превратился в провинцию. Здесь я и сижу сейчас. Мне 80, я не сплю по ночам и думаю: как долго еще это будет продолжаться?
У меня была невероятно чудесная жизнь
В начале жизни – в первые два года войны – я не замечала или не понимала, что происходит вокруг. Родители любили меня, но были придавлены руинами Германии и своего брака. Я, предоставленная самой себе, уже собиралась начать вести распутную жизнь, как и многие мои сверстницы в те времена. Но вмешался священник из нашего прихода – они с женой фактически заменили мне родителей. Вместе с ними я переехала в Бонн.
