ПОСВЯЩАЕТСЯ Г.И. ГУТОРОВОЙ!
Галина Ивановна! Я бы так ярко не спел,
Когда бы не Ваш удивительный русский мотив!
Умение Ваше из кучи намеченных дел
Отдать предпочтение главному, вот позитив!
Пусть снова и снова окрасится в красный восток.
Не хочется думать, что всё суета, пустой звук.
Галина Ивановна! Сотней написанных строк
Обязан я Вам! Мой наставник, мой цензор, мой друг!
Пусть ждут впереди нас немало событий и вех,
Которые будут на творческий труд вдохновлять,
В сегодняшнем деле воистину нужен успех!
Нам будет о чём рассказать и о ком рассказать!
…
О жизни и здравии в храме молился народ…
А ветер кусок пожелтевшей афиши трепал…
Пусть даже ему, как и близким, был ясен исход,
В измученном взгляде ещё свет надежды мерцал.
О жизни и здравии… вздохи и всхлипы, и гул.
А где-то софиты и «браво», и полный аншлаг,
И в схватке неравной, не мысля сдаваться врагу,
Морскую волну рассекает красавец «Варяг»!
О жизни и здравии… Бодрый и звучный посыл!
Душа не приемлет, противится горькому «нет».
Эх! Время бы вспять! В юность полную солнца и сил!
На многое в сердце теперь уже найден ответ.
О! Были б так души стерильны и мысли чисты!
Сияющий кафель в палате и стены, и дверь,
Мучительно от безысходности и духоты
И череп сжимает, и плющит невидимый зверь.
* * *
Мужчины и женщины в белом приходят, стоят…
В шипении, шёпоте слово нельзя различить…
То койку окружат, то молча построятся в ряд -
Не ангелы это в блестящих доспехах – врачи.
А зверь тянет жилы, хрипит, упиваясь длиной,
Глаза пелена застилает, как осени дым,
Но чёрные мысли отчаянно гонит больной…
Палата и койка? Не верится – это не с ним…
Вчера он задорно смеялся и был полон сил,
Пудовые гири бросал, и подковы он гнул,
Когда б не диагноз, который, как серп, подкосил,
Развеял мечты будто ноты с пюпитра смахнул.
В палату врывался, визжа, грохоча новый день,
И солнце кривлялось, дразня весельчак-скоморох,
А где-то беспечное детство, речушка, сирень,
Жужжание пчёл, птичий гомон и чертополох.
* * *
Накинуть футболку из-под одеяла в штаны
И легче весеннего ветра скорее во двор.
Висят облака на макушке огромной сосны,
И небо звенит над тайгой и вершинами гор.
Знакомая улица. Каждый изгиб наизусть.
Любимая школа. До школы от дома рукой.
Из окон распахнутых льётся Бетховена грусть,
И слышен Свиридов с пронзительной русской тоской.
В мозгу воспалённом проносятся сотни картин
