Тень над Тосканой

Середина декабря. Рим. Не смотря на приближающееся Рождество, воздух наполнен не праздничной легкостью, а влажным холодом, пронизывающим до костей. Огни виа Венето отражались в лужах, оставшихся после недавнего дождя, превращая улицу в сверкающую, но обманчивую дорогу. Для Антонио Росселли этот город был не просто точкой на карте, а символом начала его конца. Он продал свою уютную квартиру в тихом переулке Трастевере, вложив все в стройку дома своей мечты в сельской местности Умбрии. Но мечта застопорилась, стройка заморожена, и теперь он, как призрак, болтался между стройплощадкой и съемной каморкой на окраине, чувствуя, как Италия, его любимая Италия, по капле выжимает из него все соки.

Бар «Carpe Noctem» был одним из тех мест, что существуют вне времени. Здесь, в клубах дыма и под приглушенные звуки джаза, стиралась грань между днем и ночью, между реальностью и иллюзией. За столиком в углу сидела Татьяна – или, как ее теперь следовало называть, Бьянка. Ее спутник, Эдуард, теперь Лоренцо, с изысканной небрежностью потягивал виски. Его пальцы нервно барабанили по столу. Бьянка, сияющая в предвкушении их предрождественского путешествия в Кению, и не подозревала, что ее жених заказал для нее не просто «Эспрессо-мартини», а коктейль с горькой добавкой.

«Ты как, моя радость?» – его голос прозвучал слащаво. Бьянка почувствовала внезапную волну тошноты и головокружения. «Лоренцо, мне нехорошо… Воздуха не хватает».

«Ничего, сейчас я отвезу тебя домой», – его рука легла на ее плечо влажным, цепким грузом.

Он посадил ее в свою спортивную «Альфу Ромео». Машина рванула с места, умчавшись от яркого центра в темноту загородной трассы. Бьянке казалось, что стены автомобиля смыкаются вокруг нее. Сердце бешено колотилось, в висках стучало.

«Останови… Пожалуйста, останови! Мне нужно выйти!» – вырвалось у нее, больше инстинктивно, чем осознанно.

«Здесь нельзя, Бьянка, знаки видишь?» – буркнул он, не сбавляя скорости.

Но она уже не могла терпеть. Ее пальцы нашли ручку двери. Рывок. Ледяной ветер декабря ударил в лицо. Она выпрыгнула на обочину, едва удерживаясь на ногах. Легкое шелковое платье, предназначенное для африканской жары, мгновенно промокло и прилипло к телу. Она слышала, как крикнул Лоренцо, но его слова унесло ветром. «Альфа» на мгновение замерла, затем, с визгом шин, рванула прочь, скрывшись в темноте. Оставшись одна в ледяной ночи, Бьянка почувствовала, как сознание начинает уплывать от нее, как корабль, отчаливающий от берега.