Пролог. Страж колодца выбирает
В первый вечер в деревне я не успеваю даже разложить вещи. Автобус ещё гудит в голове, пыль стоит в носу, а у меня уже на руках ключ от старого дома и устная инструкция по выживанию от Настасьи Петровны.
«Я поселила тебя в дальний домик во дворе, чтоб ты была отдельно, но рядом. Хочешь – у себя спи, хочешь – ко мне на чай ходи хоть три раза в день. Не шуми после десяти, домового не зли, к колодцу зря не ходи. Медальон если увидишь – не трогай. Поняла?»
Я киваю, хотя половину списка собираюсь проверить на практике. Медальон, колодец, домовой – звучит как рекламный набор «деревенская мистика для начинающих».
Дом встречает меня скрипом пола и запахом сухих трав. На стене висят фотографии. Чёрно-белые лица смотрят строго, у некоторых на груди блестит тёмный круг на цепочке. Под одной фотографией подпись: «Род Савельевых».
Я ставлю сумку у кровати, нахожу в углу старый плед, включаю настольную лампу. Свет жёлтый, мягкий, вытесняет тени только до середины комнаты. Дальше дом живёт своей жизнью: где-то щёлкает доска, шевелится штора, тихо посапывает печка.
– Жить будем, – сообщаю я в пространство. – Я сюда отдыхать, а не с ума сходить.
В ответ сверху слетает одна сухая травинка и падает мне на плечо. То ли случайность, то ли приветствие.
Когда ложусь, часы на телефоне показывают городское «слишком поздно». Связи нет, интернет пропал ещё на подъезде к посёлку. Мир сузился до четырёх стен, соседских огородов и того самого колодца, про который меня уже два раза предупредили.
Я закрываю глаза и стараюсь думать о хорошем: о тишине, о козах, о том, что теперь хотя бы никто не пишет служебные сообщения в девять вечера. Сон подходит медленно, но всё-таки подходит.
И вот когда я уже проваливаюсь в него, из глубины двора доносится скрип цепи. Один раз, второй. Звук не громкий, но очень ясный.
Я открываю глаза.
Скрип повторяется. Потом появляется шёпот. Не ветер, не сосед, не радио. Слова искажаются, но я всё равно их различаю:
«Не дели… Не рви… Верни…»
Голос не мужской и не женский, ровный, старый, упрямый. Будто человек тысячу раз говорил одно и то же и не собирается менять формулировку.
– Я вообще-то здесь недавно, – сообщаю я в темноту. – Я пока даже тарелки не разобрала, с кого вы спрашиваете.
Шёпот стихает. Где-то в углу тихо стукается ложка, оставленная на столе. Дом еле заметно дышит вместе со мной.
