От яркого полуденного солнца, словно кипящее золото, сыпавшегося на землю и освещающего каждый уголок земли, хотелось поскорее укрыться в тени лесных зарослей. Жара в этом году, не знала милости, но для дачников это было прекрасным поводом не форсировать морские побережья в поисках тепла и загара, а остаться у себя, на своих законных сотках, где погода создавала едва ли не райские условия для комфортного отдыха, ничуть не уступающие пляжным курортам. А если недалеко были водоёмы в виде реки, озера или карьера, то о море вообще можно было забыть.
Марина, в предвкушении аромата свежесорванной земляники, не могла усидеть на месте. Всевозможные дела, затеянные ею с утра пораньше, были уже переделаны, но просто отдохнуть у неё никогда не получалось. Спокойный и безмятежный отдых, который безмолвно возвращает нам силы, подобно тому, как вода наполняет опустевшие сосуды, был не для неё. Прокрастинация вообще не входила в её лексикон – вместо того чтобы предаваться бездействию и наслаждаться ароматами лета, она изобретала новые заботы, как, например, теперь вот, в самую жару направила свои стопы в сторону леса, находящемуся неподалёку.
Когда-то, в детские годы, судьба распорядилась так, что Марина оказалась старшим ребёнком в семье. Сестра родилась, когда ей исполнилось семь, а младший брат – когда Марине было уже десять. Ей полагалось следить за младшими, помогать матери по хозяйству и в огороде, да к тому же хорошо учиться в школе. В то время, когда её сверстники весело лепили снежки на улице или загорали под июльским солнцем, она усердно вытирала попы своим брату и сестре, развлекала их песенками и танцами, кормила с ложечки и выгуливала на свежем воздухе.
Так уж получилось, что до семи лет Марина себя почти не помнила, а в семь перестала быть ребёнком, сразу повзрослела, став прилежной ученицей, заботливой сестрой и маминой помощницей. Раз вступив на путь “белки в колесе”, она уже не могла остановиться. Часы (а вернее, минуты) отдыха казались ей безумным расточительством, зря потраченным временем, она не умела расслабляться, каждое мгновение, проведённое в праздности, в состоянии покоя, угнетало её. Как будто когда-то её завели, как механическую куклу, и забыли вырубить, а сама она не в силах была остановиться, пока работает “завод”.
