Плот плавно покачивался на зыби, идущей с океана.
Вверх-вниз.
Вверх-вниз.
Я специально замечал равномерные подъёмы и спуски, хоть и привык к ним уже давным-давно. Лежа на резиновом днище, впитывал всем телом неспешные движения. Мне всегда нравилось это ощущение – как будто ты лежишь в колыбели, а невидимая заботливая и любящая рука её качает. Видимо, это с детства. С младенчества. Такие, своего рода, самые первые воспоминания. Воспоминания, о которых разум и не подозревал, но тело знало всю жизнь. Поэтому меня никогда не укачивало. Ни в одном виде транспорта. Ни на качелях, ни в поездах и автобусах, ни где бы то ни было ещё. Осталось что-то с тех лет. Имею в виду, с годовалого возраста, с пелёнок. Это хорошо. Если так, то это очень и очень радует.
Мысль вызвала улыбку.
Получается, что у людей, которых укачивает, такой памяти нет по какой-то причине. Либо не повезло им, либо повезло мне.
Пусть будет так, что это мне повезло.
Вновь улыбнулся.
Пора открывать глаза, ведь сон отступил уже давно. Даже не могу припомнить время, когда спал в последний раз, ведь это было целую вечность назад. Но уверенности нет. Возможно, я проспал всё это время. Такая неопределённость немного точила изнутри, и размышлять об этом тяжело. Вообще, размышлять о чем-либо сейчас тяжело. Не физически, нет. Мысли представлялись тоненьким ручейком в моей голове. Только ручеёк этот протекал по ледяной пустыне и то замерзал надолго на одном месте, то петлял самыми бредовыми путями, то растекался, рассыпался каплями на несколько ещё более мелких, которые часто пересекались между собой, то вообще пересыхал. Тогда я долго лежал, смотря в пустоту. Не было вокруг в такие моменты моря, не было плота, не было тела, отсутствовало сознание. Видимо, меня вообще не существовало тогда.
Нет ручейка – нет меня.
До сих пор представляется чудом то, что снова и снова рождалась какая-то сила, которая наполняла его, и он бежал куда-то дальше. Бежал… Точнее было бы сказать, что еле полз. Лениво так, заторможено. И новость, что на мысль о детских воспоминаниях ушло часа три, не вызвала бы в мозгу ни грамма удивления. Серьёзно.
Так. Всё. Разгоняем себя, разгоняем. Надо найти точку опоры. Придать себе ускорение, чтобы невесомость в голове исчезла.
Есть, нашёл. Свет. Красный и слабый. Зацепившись за него, как за поручень в падающем с моста в пропасть автобусе, я мысленно подтянулся повыше. Ещё чуть-чуть. Собрался, вздохнул и сделал сознанием подъём переворотом. Глаза приоткрылись.
