ТАЙНА КЛУБА ЧИКЛИ
Наталия Шунина
Предисловие
Итак, дорогой читатель, чтобы говорить об игре, любой игре, является ли она игрой детишек в плевание черешневыми косточками или игрой двух чемпионов в шахматы, нужно хотя бы условно пояснить её правила.
Однако мы с прискорбием отмечаем, что игра, о которой речь пойдёт в настоящей книге (и тут преминуло бы использовать заглавную букву, ибо Игра эта как бы возвышается над всякой игрой, и, уж простите за парадокс, игрой ни в коем случае не является) правил не имеет.
Точнее, правило она имеет, но настолько странное и чудаческое, настолько мистическое, духовно-бездуховное, морально-аморальное, что многими за правило и посчитаться не сможет.
А правило это просто: «Игры нет». И так как высказывание подобного характера требует для объяснения целого тома, а лучше двух, и изрядно философских, то мы позволим себе оставить его и перейти к нашему повествованию об Игре и её транспозиции в жизнь современного нам общества.
Коротко обозначим те источники, из которых ученому, не располагающему временем на игры и простаивающему свою жизнь в автомобильном смоге и унылых заторах перед эскалатором, выудить сведения об этой Игре.
Источники таковы:
глиняные таблички, написанные в логосиллабической системе, слева направо, колонками;
обелиск, стоящий в храме, повествующий о раскаянии жреца;
гримуар, наполненный проклятиями сатанинской игры;
отдельные медальоны с тем или иным стихом;
французский средневековый трактат;
французскийроман, в предисловии которого сказано, что он создан в опоре на рассказы местной жительницы, слышавшей о народе тикутаки, и на пергаменты Уаки из овечьей кожи, которые чудом попали в руки к автору-путешественнику от одного невежественного контрабандиста. Во вступлении к роману также отмечено, что покинуть на несколько долгих лет родную Окситанию и отправиться в странствие, полное риска и опасностей, писателя подвигнул завет почтенного Дю Белле, который призывал оставить «все старые французские стихи Тулузских Цветочных игр и Руанского Холма, все эти рондо, баллады, виреле, королевские песни, песенки, …которые портят вкус нашего языка и служат ни чем иным, как свидетельством нашего невежества». Автор романа отрёкся от этой эпистолярной бессмыслицы и почерпнул новые мысли и идеи, пропутешествовав несколько лет кряду и накопив ворох материалов, которых бы с лихвой хватило на несколько писательских жизней.
