Пролог.
Жизнь закончилась. Не метафорически. А буквально, окончательно, как отключенный монитор – погасла, оставив после себя лишь пустоту и мерцающий след на сетчатке. Я стоял у её могилы. У её. У моей Ксюши. Снег, что выпал этой ночью, уже начал подтаивать под робким весенним солнцем, превращаясь в грязную кашу, которая хлюпала под моими ботинками. Вода стекала по гранитной плите, по буквам её имени «Ксения» – смывая пыль, но не могла смыть главного. Не могла вернуть тепло её кожи, звук её смеха, тот самый взгляд, которым она смотрела на меня, будто я был единственным человеком на всей земле. В руках я сжимал альбом. Тот самый, что она вручила мне на день рождения. Страницы, исписанные нашими воспоминаниями, нашими глупыми шутками, нашими кинобилетами и салфеткой с нарисованным котом. Каждая фотография как нож в сердце. Каждая записка для меня пытка. «Ты мой – дом», – гласила надпись на последней странице. Ирония была настолько жестокой, что хотелось смеяться до истерики. Какой дом? Дом разрушен. Фундамент – моё предательство. Стены – моя слабость. Крыша – её доверие, которое я растоптал. Я не плакал. Слёзы кончились ещё тогда, в реанимации, когда её пальцы в последний раз дрогнули в моих. Сейчас внутри было только одно – ледяная, всепоглощающая пустота. Пустота, которая гудела, как ветер в разбитом окне заброшенного дома. Мир продолжал существовать где-то там, за пределами этого кладбищенского холма. Люди ходили на работу, влюблялись, смеялись, спорили о ерунде. Но для меня всё остановилось. Время застыло в момент, когда её сердце перестало биться. Всё, что было до – моя жизнь. Всё, что будет после – бессмысленная, бесцветная имитация существования. «Прости…» – шептал я ветру, в землю, в небо. Слова были бессильны, как крик в бездонной пропасти. Простить? За что? За то, что я был пьяным идиотом, в тот день? За то, что позволил Ангелине переступить порог нашего дома? За то, что не сказал «нет», когда нужно было кричать? За то, что не удержал её, когда она уходила? За то, что не догнал, не остановил, не бросился за ней вслед, когда она бежала от меня к своим демонам? Я должен был быть сильнее. Я должен был быть рядом. Я должен был быть её щитом, её опорой, её домом. А стал её палачом. Косвенным, но от этого не менее виновным. Её смерть – это моя вина. Каждая капля крови на её виске – это моя печать Каина. Жизнь окончена. Это не драма. Это констатация факта. Я – ходячий труп. Сердце бьётся, лёгкие дышат, ноги несут меня по земле, но внутри – только холодный, мёртвый пепел. Ничто больше не имеет значения. Ни работа, ни друзья, ни родители, ни этот проклятый город, где на каждом углу – призраки нашего счастья. Я положил альбом у подножия надгробия. Больше не могу его держать. Больше не могу носить это напоминание о том, что я убил. Пусть лежит здесь. Пусть гниёт вместе с моей совестью. Повернулся и пошёл прочь. Не оглядываясь. Оглядываться не на что. Позади осталась только могила. И моя прежняя жизнь, похороненная вместе с ней. Впереди – только тьма. Бесконечная, безысходная тьма…
